Чтобы отогнать мысли о политике, Амиров выключил приемник и закрыл глаза, пытаясь вздремнуть.
А лейтенант Раисов тем временем размышлял о своем. Вот, гоняюсь за всякой нечистью уж несколько лет, а кроме ругани и критики со стороны начальства — ничего. Даже на мотоцикл не сумел наскрести. А вон Вильдан, однокашник, перешел в прошлом году в коммерческую контору охранять директора, уже на своей тачке гоняет.
Поистине, служение государству приносит больше морального капитала, нежели материальных благ, служение отдельной личности дает больше материальных благ, нежели морального капитала.
Машина тем временем остановилась напротив кирпичного жилого дома на улице «Красная позиция». Лейтенант открыл дверь и твердо потребовал:
— А ну, рыжий, вылезай.
Задержанный по имени Хосни нехотя вылез из машины, посмотрел по сторонам, вглядываясь в темноту, и уверенно показал рукой на кирпичную пятиэтажку:
— Здесь, на третьем этаже он обитает. В девятой квартире. Там озорная Альфиюшка живет. Дюже здоровущих кобелей любит. Часто их меняет. Муж-то пока на курорте перевоспитывается в ИТК[4] строгого режима где-то на Колыме. Пару лет из шести отбу́хал на рудниках.
— Ты, Хосни, видно, тоже в ее ногах валялся, — полуутвердительно осведомился лейтенант, разглядывая его крепкую фигуру.
Рыжий ухмыльнулся:
— Сейчас ты увидишь ее и тоже слюни распустишь. Очень аппетитная телка-буренка. Сразу захочешь…
Оперативник подтолкнул его:
— Хватит. — И уже ледяным тоном: — Побежишь — кокну. Понял, да?!
Машину отогнали во двор университетского общежития. И на третий этаж поднялись втроем: Амиров, лейтенант, а впереди них — Рыжий. Хосни позвонил в дверь. Лейтенант и Амиров встали по сторонам. Ждали долго, пока Хосни не стал отпускать пальца с кнопки звонка, который издавал резкие неприятные звуки, схожие с пожарной сигнализацией.
Дверь приоткрылась на длину дверной цепочки. Недовольный женский голос разразился бранью:
— Ты, козлина, я же тебе сказала, ублюдок, чтобы ты своими рогами здесь больше не стучал. У меня теперь другой друг, падера. Не чета тебе, альфонс хренов. Вали отсюда.
Разъяренная хозяйка хотела было захлопнуть дверь, но лейтенант сунул в дверную щель носок ботинка.
— Ах, так! — вскричала шумливая женщина, — да я сейчас позову пахана Гришку, он как раз приехал ко мне после освобождения. Весточку, привет привез от моего мужа. Он те глаз на задницу натянет.
— Что за шум? — рыкнул грубый мужской голос, будто медведь, которого выкуривают из берлоги.
Дверь распахнулась, и в полутемном квадратном проеме стоял огромный полуголый детина, заросший, как обезьяна, черными волосами. На плечах его болтался маленький женский халат, и все его мужские достоинства были на виду.