– Это вряд ли. Я им намекнул, чтобы ночью в сторону позорного столба старались не смотреть, – ошарашил неожиданным заявлением Дарнел. – Не хотел, чтобы спугнули тебя или Юлиана.
– Так ты знал?! – все-таки взвилась я, резко сев на кровати. – О том, что Юлиан туда придет?
– Догадывался, – усмехнулся муж, снова укладывая обратно. – Вот его я как раз знаю очень хорошо. Юлиан любит своего отца, пусть ни за что в этом не признается. Когда ему потребуется помощь, в стороне не останется. Если, конечно, Милард не сотворит что-то совершенно вопиющее.
– Может, после этого они сблизятся? – успокоившись, произнесла.
– Буду на это надеяться, – пожал плечами Дарнел, поглаживая мою грудь. – А теперь давай спать. Завтра будет тяжелый день.
– Почему тяжелый? – насторожилась я.
– А у лорда редко бывают другие, – усмехнулся он. – Но я уже к этому привык. Хотя с твоим появлением смог освободиться от многих обязанностей, которым раньше тоже нужно было уделять внимание. И я тебе благодарен за помощь.
– Я рада, что могу быть тебе чем-то полезна, – довольная признанием своих заслуг, проговорила.
– Только не слишком усердствуй! – проворчал он, вовлекая меня в нежный поцелуй. – А то знаю я тебя! Дай тебе волю – до постели бы добиралась еле живая. А ты мне тут нужна полная сил, – многозначительно добавил.
– Ненасытный! – шутливо укорила я. – Ладно, давай и правда спать.
Уже погружаясь в сон, ощутила, как Дарнел нежно проводит ладонью по моей щеке, а потом почти невесомо целует в губы. Стало так хорошо и приятно, что я невольно улыбнулась. Все-таки правильно сделала, что пришла к мужу вместо того, чтобы ворочаться без сна в пустой и холодной постели!
***
Мне снилась пустыня. Бескрайняя и мертвая. Ноги вязли в песках, и переставлять ими становилось все труднее. А еще мучила жажда. Настолько, что каждый вздох казался мучительным. Распухший язык едва ворочался во рту. Губы растрескались. Солнце палило немилосердно. От него перед глазами плясали черные мушки, и едва могла различать все вокруг.
Воды! Хоть глоточек! Хоть капельку! Тело буквально изнывало от жажды. Но как назло, вокруг, насколько хватало глаз, был лишь песок. Перекатывающий свои желтые волны, словно море, и из-за этих ассоциаций вызывающий еще более мучительные ощущения.
Мысли о воде были почти болезненными. В какой-то момент отяжелевшие, будто налившиеся свинцом ноги отказались повиноваться. И я упала. Причем неудачно. Лицом вниз. Кашляла и отплевывалась, пытаясь исторгнуть из себя противные песчинки. Они забились повсюду, терзая и раздирая горло.