— Что на этот раз? — обреченно спросила.
Девушка выглядела взволнованной и моему вопросу обрадовалась. Доверительно понизив голос, сообщила:
— Убийство капитана Альфреда Лумье.
Вэйд присвистнул.
— И кто же его?
— Жена, — Марибет даже подпрыгнула, произнося эту новость. — Представляете?
Напарник поразился еще больше. Я же, чувствуя себя полной бестолочью, спросила:
— А кто такой этот капитан Лумье?
На меня посмотрели, как на невежественную идиотку, но все же Вэйд снизошел до объяснений:
— Начальник барминского гарнизона, герой последней войны с орками. Выдающийся воин и опытный боевой маг.
— Видимо, не такой уж выдающийся, раз с ним справилась женщина, — не удержалась я.
— И как все случилось? — с интересом спросил напарник.
— Говорят, прирезала его в собственной постели. А сначала чем-то опоила, чтобы крепко заснул, — сообщила Марибет.
— Бедняга, — покачал головой Вэйд. — Вот не зря я для себя решил, что жениться не стоит. Все беды от баб.
Мы с Марибет одарили его возмущенными взглядами, но учитывая столь явное подтверждение правоты сказанных слов, не нашлись, что возразить.
— Убийцу задержали? — поинтересовался Вэйд.
— Да она и не пыталась скрыться, — ответила Марибет. — Ее утром нашла служанка. Сидела у тела мужа с остекленевшим взглядом и выглядела совершенно невменяемой. Когда вызвали стражников, во всем призналась. Ее привезли в Департамент. Сейчас она в допросной.
Собственно, наша задача состояла лишь в том, чтобы допросить преступницу и оформить все документально.
— Может, он сам ее довел до такого? — высказалась я, когда мы направлялись в допросную.
— Разберемся, — отрезал Вэйд. — Но вряд ли это станет для нее смягчающим обстоятельством. Слишком уважаемым человеком был капитан Лумье. В последней войне, если бы не его тактика, орки бы захватили Бармин. А так ему удалось удержать город до прихода императорских войск. Для всех горожан он герой, поэтому снисхождения к преступнице никто не поймет.
Для меня все эти местные заморочки были пока чуждыми, но словами напарника я прониклась. Убитого стало искренне жаль. Так что, заходя в допросную, каких-либо теплых чувств к женщине я не испытывала. Но при виде жалкой фигурки, скрючившейся на стуле, с дрожащими губами и затравленным взглядом, в душе что-то шевельнулось. Ну не выглядела она хладнокровной преступницей. Скорее, жертвой, доведенной до отчаяния. Может, не таким уж благородным героем был капитан Лумье?
Сев на стулья напротив женщины, мы с Вэйдом внимательно ее разглядывали. Наверняка когда-то госпожу Лумье можно было назвать привлекательной, но годы оставили свой отпечаток в виде морщин и других следов увядания. Страдание, исказившее черты лица, тоже не способствовало улучшению внешнего вида.