— Так, я требую позитива, развлекай, раз уж позвал, — потребовала она бодрым голосом.
В глазах еще мелькала грустинка, но она загоняла ее все дальше и просила меня помочь.
— Да я вообще не представляю, как теперь с тобой общаться, — я принял ее легкий тон, — Ты не пьешь, не куришь. Как вообще умудряешься расслабляться этом дурдоме?
— Трахаюсь.
Воздух заблудился по дороге в легкие. Я каким-то чудом умудрился не закашляться, только фыркнул.
Вот значит как…
— И как? Получается? — мои брови самопроизвольно ползли вверх на лоб.
— Трахаться? Почти всегда, — она засмеялась, оскалилась в дьявольской улыбке.
— Расслабляться, — уточнил я, пытаясь унять внутреннего зверя, который начал расцарапывать в кровь мои нервы.
— С переменным успехом, — ответила Софи.
— Неужели все, кто упомянут в твоей книжке, удостоились чести согреть постель автора?
Черт, я злюсь, меня несет. Но она первая начала!
— Ну… не все, — Софи отвела глаза, но улыбаться не перестала.
Не знаю, что бы я еще сморозил, но принесли заказ. Я сделал вид, что вилки, тарелки и еда интересуют меня намного больше, чем посетители ее койки. Неужели так и общаются цивилизованные люди?
Соня
Я ковырялась в тарелке, тайком поглядывая на своего визави. Кристофер накинулся на еду с таким энтузиазмом, как будто сто лет сидел на диете.
Дернул же меня черт за язык. Разрядила обстановку, блин.
Не может же он меня ревновать?
Бред.
Полнейший.
Имею я право вести бурную сексуальную жизнь?
Конечно!
И необязательно ему знать, что я этим правом не пользуюсь.
Почти…
Кто он такой, чтобы выворачивать мне душу наизнанку?
«Он Кристофер Мэйсон», — тут же подсказало сердце.
И кто тебя спрашивал, интересно? Весь день сегодня не в тему. То колотишься, то болтаешь.
«Я просто отражение твоих чувств. Ты любишь его», — снова голос изнутри.
Кто б тебя спрашивал!
«Ты спросила, я ответил. Я часть тебя. Главная часть. Лучшая часть».
Ну вот. Нечем крыть.
А ведь когда-то и Крис был частью меня. Не менее важной. Не менее прекрасной. Когда-то во мне стучало два сердца, и с обоими я вела разговоры.
А что теперь?
Прикидываюсь богемной сучкой, которая трахает своих же респондентов, а потом пишет про них гадости.
Тьфу.
Самой противно.
Ему, наверно, вдвойне.
Сидит, молча уплетает, не смотрит на меня. Опять я его разозлила, все испортила.
Наверно, все хорошее, что было с нами ушло вместе с малышом. Мы не уберегли его, не уберегли себя. Казалось, так просто — не видеть, не вспоминать, идти по пути наименьшего сопротивления.
Почему сейчас это кажется таким глупым, почти детским решением? Он ведь не хотел меня отпускать. Он был готов на все… Он хотел быть рядом.