- Равнодушно, в общем-то.
- А мы увлекались. Такие марафоны закатывали – чертям завидно было. Квадратов по тридцать на
каждого и на Склеп, на недельку в автономное плавание.Олежа Паганини с нами тогда тусил, панк
Читинский, художник. Раз сделали, он приходнулся, и говорит – пацаны, есть у меня острая
потребность полежать, завернувшись в плащ-палатку. И лёг, естественно. Завернувшись.
- Ну и?
- Ну и лежит. А мы отвисаем, догоняемся понемногу, хотя какое там понемногу.На четвёртые, вроде, сутки запахло. Мухи полетели. И понесли мы Олега, не разворачивая, за музей Ленина, благо ночь была. Там с парапета, как куль с говном, а куль с говном и есть. Как картинка-то?
- Отличная картинка.
Женя смотрела на фрагменты старого граффити, реально неплохо исполненного.
- Вот Олег её и нафигачил. Часа за три - а на века. Ещё бокалы хрустальные от него остались.
Большим эстетом был покойный.
Лёха помрачнел.
- Пошли к Сергееву?
- Не, я домой.
- Проводить?
- Проводи.
В коридоре было темно. Лёха зашёл в квартиру. Немного помолчали между зеркалом и вешалкой.
Зеркало треснуло от напора Жениной спины. Странно так, вроде и...
- Завтра зайду за тобой. Пойдем к Сергеевым?
- Заходи, может, и пойдём.
Ничего подобного Женя не испытывала. Казалось бы. Казалось бы. Бывает? Нет, так - не бывает.
Как из параллельной вселенной. Нечеловечески.
- Это Женя.
- Здоров, Женя проходи, располагайся, да, на кухню. Макароны будешь? Жареные.
- Ага, буду.
Нельзя обижать хозяев. Жареные макароны. На черной сковородке. И кетчуп в большой
пластиковой бутылке. Сто лет такого не видела. Едят все прямо со сковороды. Главный и самый
крупный Сергеев открывает форточку. Лёха с энтузиазмом поливает кетчупом свою сторону
сковороды.
Женщина, наверное, жена Сергеева, ставит на подоконник жестяную банку "Кофе" и закуривает, глядя на огоньки окон соседних домов.
- Макароны обалденные, волшебница ты, Элька!
Лёха, уже повеселевший, кладёт вилку на стол и откидывается на спинку деревянного хлипкого
стула.
- Станешь тут волшебницей.
Элька затягивается.
- Как брат? Как сам?
- Хорошо брат. Аппарат на ногу поставили, в марте уже бегать будет.
Сергеев спрашивает Леху о каких-то непонятных штуках.
Лёха начинает суетится, ёрзать на стуле.
Договариваются на среду.
- Пойдём мы.
На остановке сидит бабка в серой косынке. Она продает семечки, что подозрительно, голуби не
обращают на бабку никакого внимания, будто её и нет.
Женя молчит. Ей непонятно, зачем они ходили к Сергеевым и почему Лёха на этом настаивал.
Черт. Забыла у них шарф.
Вечером звонил зам. Благодарил за трубочки. Юность, говорил, мятежную вспомнил. Где ж там