— Потом ещё спасибо скажешь, так что лучше тебе успокоиться.
Вейя все слова растеряла от бившей ярости, от того, что сделать ничего не могла.
— Что с Огнедарой?
Далебор посерьёзнел разом.
— Не волнуйся, ничего с ней не сталось.
Вейя хотела сказать что-то, выпустить всё негодование своё, да только плотно губы сомкнула, стиснув в пальцах полог, задёрнула его назад, скрываясь в сумрачном нутре, лишь бы не видеть эту ухмылку наглую на его лице. Прорычала сквозь зубы, будто волчица разъярённая, откинулась на сложенные скрутки, затылком прижимаясь к мешкам, зажмурилась крепко, да только слёзы всё равно проступили на глаза, затуманили. И что теперь делать? Как быть? Но не лить же слёзы? Попыталась взять себя в руки, отгоняя от себя отчаяние, что подбиралось колючим холодом. Нужно найти выход, вырваться, не может же всё вот так окончиться? И как потом объяснить Тамиру, что не сама она ушла? А он, верно, узнает скоро, что покинула аил Барайшира, не сдержав слово своё. Мысли заметались вихрем, сокрушая нещадно. И что бы ни думала, а вырваться от Далебора не представлялось — вон сколько гридней с ним. Ничего не оставалось, как принять то, что увозит её из степи. Силы должна поберечь и не изводить себя напрасно. Неволить он её не сможет всё равно.
Вейя словно в омут нырнула, слушала, как шуршит ветер, а в повозке становилось всё жарче — день зрел стремительно. Остановились на привал только к обедне, когда око к самому пику подобралось, опаляя своим взором луга. Вейя, поправив своё мятое платье и растрепанные волосы, выглянула из укрытия, выискивая Далебора, да недолго искала — сотник о чём-то разговаривал с гриднями чуть в стороне. Вейя поторопилась слезть на землю, чуть пошатываясь, разминая затёкшие колени. Чем же Алтан её опоила таким, что слабость до сих пор не уходила? Воспоминания о хазаринке взбаламутили всё внутри. Напрасно Вейя поверила ей, да теперь уже поздно.
Далебор, завидев свою пленницу, к ней направился. Вейя сжала плечи руками, проследила за ним, как он быстро приближался.
— Не сердись на меня.
Вейя подняла на него взгляд. Ветер ворошил его кудри, в свете ока ярче густела тень в серых глаз.
— Отпусти меня, — попросила Вейя, облизывая пересохшие губы.
Губы Далебора вытянулись в линию.
— Не выйдет, Вейя, нет. Да и князь о тебе заботу проявил, не одно моё такое желание, — Далебор вдруг руку протянул, коснуться попытался. Вейя отпрянул, да только не убежать теперь. — Я забуду то, что ты была с ним, — прошептал он, склоняясь так низко, что дыхание горячее скользнуло по коже тяжестью, — согласись моей быть.