— Где мы? — медленно оглядел взглядом низкий деревянный потолок и тут же прикрыл потяжелевшие веки.
— У Барайшира, тебя привезли сюда сильно раненого… — начала и замолкла.
— А остальные?
— Много убитых, но шестеро раненых, они тут, в аиле, — выдохнула тяжело, смачивая ткань, журча водой.
Далебор вновь сглотнул, осмысливая то, что услышал.
— А Вейя? — имя дочери воеводы горечью амброзии по языку разилось, и нутро всё застыло в ожидании.
— Не знаю… не нашли мы её. Тугуркан говорит, что её увезли кангалы, и, скорее… — она выдохнула, тяжело застыв на миг, только чуть плечи в напряжении приподнялись, — в плен попала. Тугуркан отправился к Тамиру… — Далебор, напрягшись весь, подняться попытался, да тут же голову залило тьмой. Огнедара всполошилась, призывая не шевелиться. — Что ты делаешь? Хочешь скорее на ноги встать, сотник, отлежись сперва. У тебя плечо перебито и рана глубокая в боку, хочешь кровь, чтобы ушла? — зелёные глаза полянки искрились яростью, губы её дрожали то ли от гнева, то ли испуга, но черты её вдруг поплыли, смазываясь в одно сплошное пятно.
Далебор почувствовал, как мышцы все обмякают, а его самого вновь потянуло в пожар, в котором метался неизвестно сколько времени.
***
Когда в следящий раз Далебор очнулся, жар уже отпустил, по телу прокатывалась прохлада. Он прищурился, поворачивая голову, вглядываясь в разволочённое оконце, в него густо лился клином солнечный свет, отбрасывая на голый дощатый пол белую полосу. Далебор перевёл взгляд на низкую запертую дверь, потом на печь, вспоминая, что именно отсюда он и забрал опоенную дурманом Вейю. Вспомнив о дочке Гремислава, пошевелился, раскалывая панцирь сухой боли, что сковал его тело. Скривился, приподнимаясь чуть на здоровый локоть, оглядывая перетянутый бок и предплечье тканью, пропитанной уже подсохшей кровью, тёмными разводами расползавшейся за края. Злость взяла от бессилия — тело никак не хотело слушаться, но с глухим рычанием всё же сел на лавке, опустив стопы на прохладный пол. Трясло всего, как от лихорадки, сжал зубы, ожидая, когда темнота рассеется, а в голове стихнет гул, лишавший слуха. Потому и не заметил, как отворилась низкая створка и в ур вошла Огнедара.
Полянка обеспокоенно оглядела Далебора, но промолчала, пройдя внутрь, сложила рядом чистые отрезы ткани. Далебор сглотнул сухо, лисица будто на собственной шкуре испытала, как в глотке сухо у него — подала крынку с водой. Далебор взял рукой здоровой, надолго припав к краю, делая большие глотки холодной колючей воды, пока зубы не свело. Огнедара так же молча забрала крынку и отставила в сторону.