Любица голову запрокинула, прикрывая веки от того — верно, каждое прикосновение сотника желанным было, и шею открыла гибкую, подставляя себя губам жарким его.
Вейя ни пошевелиться не могла, ни с места сдвинуться, так и пристыли ступни к земле, и дрожь пробрала. Одёрнула себя, взор отводя, да вперёд было качнулась, скорее идти.
— Речи твои, Далебор, мёда слаще, — сбивчиво уже заговорила княгиня, зарываясь пальцами в длинные кудри, притягивая лицо сотника к себе ближе, смотря неотрывно ему в глаза: то в один, то в другой, будто увидеть что хотела, утвердиться в чём-то с жадностью, ревностью, — пить не напиться. Да только знай — коли узнаю… о-ох…
Оборвался шёпот, когда Далебор резко в тело мягкое, в его руках сильных загорелых, обожжённых степным оком, толкнулся.
— Продолжай, княгиня… — захрипел, склоняясь, осыпая ключицы поцелуями короткими ненасытными, захватывая краями губ подбородок округлый, прикусывая губы, раскрывшееся в выдохе, а потом с жадностью на её рот накинулся, будто испить только и жаждал. — Что сделаешь — скажи, али на ремни меня порежешь или голодом заморишь? — шептал хрипло, сбивчиво. Отвёл бёдра и вновь качнул уже мягче, да всё равно с силой врываясь напором в княгиню, держа Любицу крепко под коленями, а та только и хваталась за шею сильную, прижимаясь к дереву спиной, удерживаясь навесу. — Но я и на то и на другое ради тебя сам пойду. Соскучился по тебе, Любица, так соскучился, что не отпущу тебя сегодня уже в хоромину твою темницу, моей всю ночь будешь…
Задвигался быстрее, Любица только пальчиками вцепилась крепче, вонзая в его плечи литые, широкие, испуская стоны приглушённые. Уже и намитка[1] с венцом сползли с головы, открывая светло-золотистые волосы. Далебор подминал под себя Любицу, давил всё вперёд, безустанно рвясь.
Вейя, не зная, куда и деться, назад попятилась, да наступила на веточку — та хрустнула негромко под ногой, но княгиня голову повернула, взгляд серых заволокших туманом глаз скользнул по кущам сада, но Вейя успела за низкие ветки в тени схорониться. Любица запрокинула голову назад, разметав волосы золотистые по спине, вздрагивая от мощных толчков сотника. Вейя развернулась и пустилась прочь, ступая по мягкой траве, скрываясь за деревьями скорее, слыша сквозь гул сердца тихие стоны Любицы, да зажатое в горле тяжёлое дыхание сотника.
---------------------------------
[1] Намитка — старинный традиционный восточнославянский головной убор замужних женщин, относящийся к типу полотенчатых головных уборов.
Глава 4
Вейя всё дальше уходила в тень, даже стёжку потеряла, с дороги сбившись, и теперь цеплялась подолом за кусты шиповника, что рос здесь повсюду. Но, слава Богам, вскоре ворота завиднелись. Запыхавшись, Вейя сбавила шаг, но всё назад оглядывалась, всматриваясь в стылый сумрак сада, в глубине которого осталась княгиня с Далебором. И надо же было встретить их на пути! Плохая была затея к Доброраде отправляться в такое время. Но теперь уже назад не повернуть, что видела Вейя — из головы не выкинешь. И не её то дело, а всё же Любица дурно поступает.