Вздохнув, я с трудом поднялась на ноги, поскольку от долгого сидения они затекли, и поковыляла к кровати, звеня цепью. Какая же она, зараза, тяжелая все-таки! Рука, на которую был одет железный браслет, начала уже побаливать. Маша проследила за моим перемещением и поднялась следом. Однако присаживаться рядом не торопилась, понимая, что прежнего доверия между нами нет. Она приставила стул к кровати, тот самый, на трех ножках, и, сев на него, продолжила:
— У моей семьи был небольшой дом и хозяйство рядом с рекой Рона. В помощь они наняли троих слуг, кухарку и конюха. Мы не были богатыми, но и не бедствовали. Даже иногда устраивали дома званные вечера с танцами для самых близких друзей. Родители очень любили нас со старшим братом, а друг в друге души не чаяли.
Маша как будто вернулась в те давние и, видимо, счастливые времена. Улыбка расцвела на ее губах, а глаза излучали столько любви, что я аж неосознанно вздохнула. Такой подругу видела впервые.
— И все было чудесно и сказочно в нашей семье, пока однажды Александр, так звали моего брата, не разбился во время охоты на лис, — погрустнела Маша. — Он неудачно упал с лошади и свернул себе шею. Мама с папой не могли прийти в себя после его гибели. Да и я тоже. Хотя и между нами была разница в пятнадцать лет, но это нисколько не мешало дружбе и взаимовыручке. Александр был для меня самым близким человеком.
На этих словах Маша замолчала и горько усмехнулась. Мне стало ее очень жаль. Ведь терять кого-то из тех, кого любишь, невыносимо больно. Уж я-то знаю это не понаслышке. Подавшись порыву, обняла подругу и положила ей голову на плечо. Маша вздрогнула, не ожидая ничего подобного с моей стороны, а потом все же обняла в ответ. А я подумала: вот как может эта ранимая девушка быть вампиром? Как? Такое двоякое ощущение меня сейчас терзало… С одной стороны, Маша — моя лучшая подруга. Она ни разу не предала, не заставила усомниться в своей искренности, а с другой… По ее вине я оказалась здесь, в этом полуразвалившемся доме или сарае прикованной в кровати тяжеленой цепью. Как к Маше в итоге относиться — не понимала. Она тем временем сама отстранилась от меня и, стерев рукой выступившие на глазах слезы, глубоко вздохнула.
— А сколько тебе было, когда не стало твоего брата? — тихо спросила, закутавшись в тонкое одеяло.
— Десять, — тихо ответила она. — Всего десять. А затем, спустя лишь четыре года, умерла мама. Врачи сказали, что у нее было слабое сердце… Папа заботился обо мне, как мог и умел, а я о нем. Правда, в нашем доме стало все больше появляться спиртное и любители выпить. Хотя эти гости не были бедняками, скорее, наоборот. Благородные дамы и господа — так папа их называл. Мне не нравились новые друзья отца, о чем не раз об этом ему говорила. Но меня он предпочитал не слушать, полностью погружаясь в азартные игры. Когда мне исполнилось двадцать, папа значительно приумножил наше имущество, выиграв большой городской дом, коллекцию картин, столовое серебро и много другого. И я уже за это время смирилась с его пагубным увлечением, но как оказалось зря… Однажды рано утром ко мне в комнату влетел хорошо подвыпивший мужчина лет пятидесяти. Он бесцеремонно залез на кровать, сняв только сапоги, и заявил, что теперь я его собственность. От мужчины пахло перегаром и сигарами, так что даже дышать рядом с ним было практически нереально. Казалось, что еще немного и меня стошнит. В тот день я проснулась, конечно, моментально. Даже убежать практически смогла. Но этот ублюдок поймал около двери и, с силой кинув на постель, надругался надо мной. Так я лишилась невинности. — Маша покачала головой, явно пребывая в воспоминаниях, и затем с горькой усмешкой добавила: — Я так кричала… Но никто, никто не пришел ко мне на помощь. Хотя в доме было достаточно народу, как обслуживающего персонала, так и гостей.