— Питер, — процедил я. — Зачем тебе сдалась моя дочь?
Припертый к стенке, он замялся. Наверное, думал, что я начну юлить и заходить издалека, и теперь не знал, что ответить. Но это ненадолго. Такие, как он, не теряются. Но могут успешно пользоваться мнимой растерянностью.
— Демиан, — пробормотал он. — Неважно же ты относишься к единственному родственнику. Виктория — моя племянница, и у меня ей будет лучше, чем у неуравновешенного папаши… — он помолчал и добавил: — С большими проблемами с алкоголем.
Вот, значит, на что он решил бить. Во мне снова поднялась злоба.
— Моя жизнь — не твое дело, — рявкнул я. — Но раз речь идет о Тори, сделаю исключение, отвечу: я бросил пить и изменил всю свою жизнь, чтобы ей было хорошо. Можешь успокоиться и отвалить.
Он удивленно глянул на меня, будто не ожидал такой откровенности. Потом на губах появилась пакостная усмешечка.
— Ценю твою жертву, но ребенку нужна полноценная семья. Ты можешь в любой момент сорваться, а пигалица, которую ты нанял в няньки… кажется, она там не ради ребенка, а ради твоего ублажения. Это не лучшее окружение, чтобы воспитывать дочь, хе-хе…
Я изо всех сил сжал зубы и стиснул кулаки, чтобы не наброситься на него.
Только боги ведают, как мне хотелось увидеть его размазанным тонким слоем по всем ближайшим поверхностям. Но я пытался сдерживать рвущегося изнутри зверя, который уже мечтал вцепиться клыками в глотку ублюдку. Но в голове пронеслась трезвая мысль, что он специально выводит меня из себя. Это остудило. Я холодно усмехнулся и оглядел его с ног до головы насмешливым взглядом.
— Питер, — по лицу расплылась наглая самодовольная ухмылка, и подонка передернуло. — Питер-Питер-Питер…
Я говорил это медленно и снисходительно, тянул буквы, раздражая придурка и наконец окончательно успокаиваясь. Нет, слизняк, ведущим в нашей игре буду я.
— Нана никогда не считала меня тупым зверем, живущим только на инстинктах…
— Заткнись, животное! — перебил меня Гилмор, его голос предательски дрогнул.
— Я не закончил, — оскал появился на лице сам собой, даже клики чуть удлинились и стали крупнее. — Знаешь, почему Тори отдали её папаше-алкашу, а не примерному дядюшке? Потому что в завещании Нана просила отдать дочь мне. Мне. Не тебе, подонок. Поэтому держись от нас подальше.
Он задрожал от бессильной злости, мои слова были для него как пощечина, потому что Питер всегда любил свою сестру. Но временами мне эта любовь казалась нездоровой. Видимо, заметил это не я один. И Нана, дурочка Нана, все-таки оградила нашу дочь от своего родственничка.