Она остановилась у двери в ванную, и прислонилась плечом к косяку.
— Дорогая, я дома! — провозгласил я, после очередного стежка и глотка виски. Какая гадость — это пойло!
— Я чую, что ты дома, — спокойно заметила она. — Весь дом провонял…
— Могу и тебе сказать тоже самое, — сказал асс моими губами, дергая иглу из мяса. Хорошо, что на вылет прошла. — Тебе в детстве не говорили, что мешать вино и ликеры вместе — дурной вкус?
Она рассмеялась.
— Ты хочешь научить меня хорошим манерам?
— И не думал, — тут же открестился я, и поднял-таки лицо.
Инга состригла свои длинные волосы. Теперь ее красивое лицо украшали короткие рыжие пряди «под мальчика» с небольшим объемом на затылке. А пахло от нее большим количеством лака для волос.
— Оу, дорогая, ты сменила прическу! — восхитился я. — Тебе идет!
— Да? — усомнилась она, с явным интересом поглядывая на мою бутылку. — А мне вот всегда казалось, что ты любишь длинные волосы.
— Глупости! — мотнул я головой, обрывая нитку. — Мне нравится любой твой стиль.
Я встал с унитаза и повернулся к паре спиной, чтобы включить воду и смыть с себя кровь.
— У тебя на спине тоже лишнее отверстие, — протянула моя девочка. — Пойду, позову кого-нибудь, чтобы помогли…
Я резко повернул голову, и успел заметить ее взгляд, брошенный на меня. Взгляд не просто обиженный или безразличный. Взгляд человека, сильно раздосадованный тем, что я жив… Асс во мне определил его мгновенно.
Думаю, именно с того дня из нашей постели ушла ласка и нежность. Асс и зверь стремились наказать пару за ее безразличие, за ее надежду на мою смерть.
Впрочем, я не мог ее за это винить. Моя смерть сделает ее очень обеспеченной вдовой, а новый волк сможет подарить щенков. Тогда мне казалось, что я понимаю всю ту бурю, что разрывала душу моей девочки, но и отпустить ее не мог. Просто не мог, как и простить, действительно простить тот взгляд.
Я понимал и принимал ее безразличие, мог понять даже злорадство, но не досаду от того, что я все еще жив. Наверное, именно в то время она начала убивать нашу метку…
(Влад)
В Милан мы приехали за два дня до приема.
Обычно образ бизнесмена Измаилова не требовал от меня присутствовать на подобных сборищах. Вполне хватало Ивана или прочих ширм. Да и развитие технологий помогало. Ванька оказался талантом, чувствуя себя на подобных сборищах зажравшихся пираний, как сытая акула, то есть вполне вольно и спокойно.
Я же тоже ощущал себя вольно, и не могло быть по-другому, учитывая мой возраст, но уж точно не спокойно. Несколько часов приема выматывали мои нервы так, что требовалась неделя отпуска в режиме отшельника.