“Я не сломаюсь” — твержу про себя. — “Смогла же справиться, когда родители умерли, смогла управляться как-то с делами и всеми возникающими трудностями и сейчас смогу.”
Как я тогда справлялась это другой вопрос. На мне были виноградники, производство вин, брат, и его учеба, моя дипломная работа, люди с их проблемами и зарплатами и множество счетов и управляющий, который раньше был тише мыши, всегда неприметный. А теперь пер на меня как бульдозер, давил доводами и проблемами. Предлагал продать часть виноградников соседу на юге, он давно мечтал о тех землях. Управляющий подводил факты так, что они казались неоспоримыми и единственно верными. Я долго колебалась, но что-то остановило меня. Это мое наследие и пока я не на той грани, чтобы продавать земли.
По завещанию отца я или брат не можем поодиночке распоряжаться своими долями до двадцати трех лет. Только совместно с управляющим. Позже я узнала, что наш управляющий таким образом продал земли, которые по бумагам числились за братом, но уже другому соседу. Куда ушли те деньги до сих пор не знаю. Брат говорит, что ничего не знает и отводит глаза. Неужели все проиграл? Хорошо я свои накопления сразу перевела на неприкосновенный счет, с которого смогу брать деньги только после двух условий, двадцати трех лет и замужества.
А потом наш управляющий исчез, но не сразу, сначала я стала допытываться, что с землями, деньгами и делами в целом. Но что может двадцатилетняя девчонка против пятидесятилетнего интригана. Внятных ответов я так и не получила, хотя и пригрозила судом.
Постепенно, со взрослением и знаниями я поняла, что наше семейное, лелеемое папой и мамой предприятие, переживает не лучшие времена, более того близко к разорению и этому способствовали многие факторы: и сбежавший управляющий, и конкуренты, и неумелые мы с братом.
— Вот мы и на месте. — неожиданно в полной тишине последних двух-трех минут, пока меня окружали, голос прозвучавший над ухом, напугал. — Считай это место домом, малышка, на ближайшие пару недель. — я вздрогнула, а он прижался к моей спине и обхватил за плечи. — Тебе здесь будет очень-очень хорошо, уж мы постараемся. — продолжал “мурлыкать” этот “пес”. Вот уж каламбурчик.
Чувствую, то чем они будут делать мне “хорошо”, оно прижимается к пояснице. И вдруг я почувствовала всех, они коснулись меня телами. Мгновенно накрыла паника, я стала задыхаться.
— Что с ней?
— Кажется мы напугали, девочку.
— Ей нужно привыкать к нам. Она теперь, что будет каждый раз в обморок падать, при нашем приближении? — кажется это тот, который любитель покусать, Дем, был он раздражен и зол.