— Лита, постели мне здесь, на этом диване, — устало сказала я, опускаясь в кресло. — Надеюсь, в нем нет клопов. Но в любом случае, одну ночь я как-нибудь переживу. И принеси мне стакан теплого молока с медом.
Лита странно на меня посмотрела, однако возражать не осмелилась. И правильно. В «свои» комнаты я сегодня не пойду. Нет у меня желания еще и с пьяным супругом отношения выяснять. А что он пьян — я знаю точно, потому как даже сюда, на третий этаж, доносятся пьяные голоса веселящихся мужчин.
— И да — ты тоже сегодня ночуешь здесь, — добавила я, когда девушка вернулась со свежим бельем подмышкой, и стаканом теплого молока. — Выбирай себе любой из оставшихся диванчиков. И давай уже спать. Только закроем двери на засов и пододвинем комод.
— Но… — растерянно уставилась на меня девушка, — Ваше сиятельство, зачем вам это?!
Я вздохнула. Не люблю объяснять, но придется.
— Лита, ты слышишь — как изволит веселиться его сиятельство?
Девушка кивнула, зябко передернув плечами.
— Так вот — у меня нет ни малейшего желания испытывать на себе всю прелесть общения с пьяным мужем. Особенно сегодня. Особенно, когда здесь спит избитый ребенок. Особенно, когда я так устала за весь этот длинный день. А еще мне может понадобиться твоя помощь, если мальчику вдруг станет плохо. Так что прекращай пререкаться, стели постель, и давай уже спать.
Глава четвертая. А по утру они проснулись…
— О-ох-х! Голова моя, голова! — простонал его сиятельство граф Тариэл Тарский, с трудом разлепляя глаза. И тут же вновь зажмурился: резало их невыносимо, хотя в комнате и царил полумрак. — Не иначе, мы вчера закончили попойку гномьей горилкой — именно после неё такое похмелье. Так, а что было-то?!
Мысли отказывались собираться в кучку, расползались нестройными рядами, стучались в виски, пытаясь донести до носителя одну простую истину: надо опохмелиться. В противном случае грозились уйти в бессрочный отпуск, эмигрировать к драконам, раствориться в тумане — и все это одновременно. Граф вяло дотянулся до бархатного шнурка в изголовье кровати, подергал. Вскоре дверь распахнулась, являя дворецкого и, по совместительству, камердинера Иеремея. В руках он держал большой бокал, наполненный чем-то мерзким на вид.
— Её сиятельство приказали, — благоговейно сообщил Иеремей, помогая графу приподняться и сесть на постели. — Пейте, ваше сиятельство.
— Какую гадость ты принес, Иеремей, — сморщился граф, осторожно принюхиваясь. — Она что — отравить меня решила?
Пахло, однако, приятно. Камердинер замахал руками.
— Что вы, что вы, ваше сиятельство! Это средство от похмелья. Их сиятельства Роксидион и Зарион уже опробовали! Им помогло, они уже и ванну приняли и готовы к принятию пищи.