— А фигурка у неё ничего так, — рассеянно отметил он. — Все в меру — и рост, и объемы. Так и тянет… Так, не думать об этом. Надо все же навестить еще одну свою знакомую, иначе…
Что "иначе" — граф не додумал, отвлекшись на появившегося из входной двери управляющего.
Глава четырнадцатая. Благородное семейство на выезде
Путешествовать с четырехлетним малышом — дело довольно хлопотное, даже если этот малыш боится всего на свете и постоянно прячется за юбку. После небольшого спора наше (в смысле его) сиятельство велело заложить карету для нас, и бричку для Литы, молоденькой служанки Грипы, и пары больших корзин с продуктами. Каретой управлял конюх, он же кучер, на козлы брички уселся наш управляющий. Уж не знаю, что ему было нужно в городе, но Литой он интересовался. Это было видно по тому, как он пристально следил за каждым движением няни Артура. Граф, скрипя зубами, уселся вместе со мной и ребенком. Честно говоря, мне было все равно. Я сразу же разложила одно сиденье так, чтобы мальчик мог прилечь. Все равно он быстро устанет от монотонности поездки, а движение так убаюкивает… Граф уселся на свое место, вытащил из дорожного баула какую-то книгу, и сделал вид, что читает.
Сначала Артур дичился и прятался за меня, сверкая на отца смородинками глаз. Потом немного освоился, залез на сиденье с ногами и началось! "А там кто? А это что? А кто там делает цок — цок? " И еще тысячу и один вопрос. Спустя час вопросы временно закончились, зато началось: "Лели, я хочу пить. Кушать. Яблоко не буду. Молочка налей. Ой, а я писать хочу!" Так что оставшиеся часы дороги пролетели совершенно незаметно. Граф скрипел зубами, но молчал, натыкаясь на мой укоризненный взгляд. Вместо резких слов покорно принимал у меня игрушки, доставал из корзины молоко, хлеб, холодное мясо, чистил яйцо, облился водой, когда пытался открыть большую бутылку, и стерпел мое самоуправство, пока я вытирала его испачканную в варенье щеку. На какой-то колдобине карета подпрыгнула, и малыш вылетел с сиденья прямиком в руки отца. Мгновенно притих, прижавшись к нему всем своим худеньким тельцем, и пока я поправляла сбитые в кучу покрывала и подушки, заснул. Когда же граф хотел переложить сонного ребенка на наше сиденье, малыш вцепился в него обеими руками:
— Папа, не уходи!
Граф вздохнул и перевел беспомощный взгляд на меня. Я пожала плечами:
— Терпите, ваше сиятельство. Если его сейчас разбудить — он будет капризничать и плакать, — прошептала чуть слышно. — Мы же скоро будем на месте. Занесете его в дом, уложите в постель, и будете свободны.