Игнат не реагировал на его бурные речи, а мальчишка не унимался:
— Эта пицца — полный отстой, отвези меня в нормальную пиццерию… она как ботинок, сам жуй ее… Эй!
Клаус резко остановился, словно молодой конь, который противился погонщику, тащивщему его за поводья, и обратил внимание на мою скромную персону:
— Ну скажи ему, Никита! — с надеждой обратился ко мне он. — Это же отстойная пицца…
— Нормальная пицца, — пожала плечами я.
«Ох, дружок, поживи в Тарасове с мое и поймешь, что нужно довольствоваться тем, что в этой дыре вообще есть пиццерии с доставкой на дом».
Конечно, привык к огромному разнообразию в своем Лондоне или где он там учился.
Клаус довольно долго вглядывался мне в лицо, после чего презрительно скривился и задрал нос.
— Да что ты понимаешь! — выдохнул он разочарованно. — В своих армейских казармах одну кашу жрала?
Я задумчиво почесала переносицу, даже не зная, стоит ли отвечать на его реплику или благоразумнее будет промолчать.
Конечно, он меня совершенно не задел этим выпадом, и было наивно полагать, что подобная ерунда в принципе кого-то может выбить из равновесия. Но что-то язвительное в ответ так и вертелось на языке.
— Это ты одну кашу будешь жрать теперь, — осадил его Игнат и рванул мальчишку за плечо в сторону дома.
Я так и осталась стоять на улице, не в силах отказать себе в искушении подышать свежим вечерним воздухом.
К несчастью, находясь в особняке, я была вынуждена отказать себе в любимых вечерних пробежках — отлучаться надолго с территории было нельзя, а наворачивать круги вокруг дома под пристальным наблюдением Игната представлялось не самой лучшей перспективой.
Воздух был таким пьяняще свежим, что хотелось просто заночевать на улице, быть может, в беседке или у бассейна.
Одним из безусловных плюсов середины весны было отсутствие надоедливых комаров и прочих ночных насекомых, всегда норовивших испортить единение с природой.
Я слушала приглушенные звуки спящего поселка и доносящуюся из дома перепалку Клауса и Игната.
На втором этаже хлопнула дверь. Через некоторое время рядом со мной нарисовался Игнат, и я испугалась, что сейчас услышу очередную лекцию об угрозе простуды, но ее не последовало.
Игнат молча остановился рядом и какое-то время задумчиво вглядывался в темнеющее небо, оттирая пальцы от коричневой жижи уже не таким уж безупречно белым платочком.
Мне стало как-то неловко от его присутствия и захотелось уйти в дом, но в то же время это слишком показательно говорило бы о том, что он мне неприятен.
— Кленовый сироп, — сказал Игнат, и я не сразу поняла, что речь идет о грязи на его руках, — он смешал кленовый сироп с вареньем.