На самом деле я храбрилась. Ситуация казалась мне крайне неудобной, ведь фактически да, я не справилась с элементарным заданием — не позволять мальчишке нарушать его самоизоляцию в папашином особняке.
Я допустила грубейшую оплошность, позволив ему одурачить себя и накормить своими таблетками. Я действительно заслуживала если не наказания, то определенных негативных слов в собственной характеристике, с которой, вероятно, мой престиж как телохранителя покрылся бы гнусными пятнами, смывать которые придется несколько лет. Долгие годы успешных миссий — и вот такая совершенно нелепая оплошность.
В данной ситуации я была не лучше Ивана — он был труслив и испугался людей с оружием, а я, напротив, была слишком самоуверенной, и это сыграло со мной злую шутку.
Если отец Клауса действительно так влиятелен, как все говорят, он точно постарается подпортить мне репутацию. Мне может повезти, и он окажется более равнодушным к сыну, чем хочет казаться, и я отделаюсь малой кровью; но будь он таким гнусным, злопамятным и мстительным существом, как большинство знакомых мне представителей элиты, — пиши пропало. Мне и в сонном Тарасове после такого работы не найти, если только, конечно, не сторожем на хлебобулочный завод.
— Я вспомнила телефон! — оторвала меня от невеселых мыслей Олеся.
Мы с Клаусом почти синхронно протянули ей мобильные телефоны, но, конечно, она предпочла средство связи мальчишки.
Кажется, он мог бы ей тоже понравиться, если бы она не была так напугана и ошарашена историей, в которую ввязалась.
Олеся промямлила что-то нечленораздельное в благодарность и отошла от нас на несколько шагов, вероятно, надеясь, что будет говорить с родными наедине. Но, конечно, мы с Клаусом оба стояли молча и ждали, когда начнется ее беседа. Любопытство было сильнее любых этических установок не ввязываться в чужие дела. Да и дело сейчас не было чужим — Олесю мы нашли в машине Клауса, а не в соседнем лесу, что невольно причисляло ее к числу наших неловких приключений.
— Мама?! — Олеся была очень взволнована и готова заплакать, тень улыбки быстро сгинула с ее лица. — Мама! Это я!
Дальше последовал ответ предполагаемой матери, причем такой громкий и эмоциональный, что, даже стой мы с Клаусом в километре от Олеси, все равно разобрали бы каждое слово.
— Что ты устроила?! Где тебя носит?! Мы тебя уже по всем больницам и моргам искали! Леся, как ты могла так поступить с нами?! Ты нас совсем не любишь?! Бабушку чуть инфаркт не хватил, отец…
В какой-то момент мой мозг отключился от подробностей самочувствия ближайших Олесиных родственников и зацепился за куда более важную информацию.