Клаус робко улыбнулся и обернулся на Олесю.
— Женя, есть очень серьезный разговор, — озвучил он.
По-другому не могло быть, он не стал бы звонить мне, чтобы просто извиниться.
— Зайдем ко мне? — предложила Олеся, и хоть я не подала и виду, но была рада побывать в ее красивом доме.
Жилище девочки меня не разочаровало — из просторной прихожей Олеся провела нас в комнату, выполнявшую функцию гостиной, и предложила разместиться на старинном диванчике с гобеленовой обивкой.
Пока она возилась на кухне и разговаривала с кем-то, то ли с мамой, то ли с бабушкой, мы с Клаусом разглядывали обстановку. В комнате были две двустворчатые двери, которые вели в соседние помещения. Рядом с огромным окном пристроились старенькое пианино и книжный шкаф. Картины, мебель, детали на полках, богатая библиотека — все говорило о том, что Олеся происходит из старинной интеллигентской семьи. Почему-то я чувствовала себя особенно уютно в таких декорациях, намного уютнее, чем в вычурно-роскошных комнатах особняка отца Клауса.
Самому мальчику, кажется, здесь тоже очень нравилось — такой вывод я сделала, бросив короткий взгляд на его восторженное лицо, жадно пожирающее обстановку глазами.
Наконец-то появилась Олеся с круглым подносом в руках. На подносе стоял красивый чайный сервиз, похожим владела и тетя Мила, доставая его для особых случаев, и корзинка с аппетитного вида свежими булочками.
Я готова была поспорить, что эту выпечку только что извлекла из духовки женщина, скрывавшаяся на кухне.
Клаус радостно потянулся к булочке и отправил ее в рот.
Говорить первой решилась Олеся, после того как разлила чай по чашкам.
— Евгения, вы ведь телохранитель? — зачем-то уточнила она факт, который, как я была уверена, и так прекрасно знала.
Я кивнула, и тогда девочка продолжила:
— Моя семья небогата, но я нуждаюсь в ваших услугах…
— Не надо. — Клаус робко тронул Олесю за руку, и в этом жесте было столько нежности, что меня чуть не стошнило от этой слишком милой сцены. — Мой отец, если что, за все заплатит…
— Что случилось? — поинтересовалась я.
Мне не терпелось перейти к делу, потому что в компании этих голубков я чувствовала себя особенно неловко.
Олеся тяжело вздохнула и отхлебнула из своей чашки. Судя по всему, она собиралась с силами, чтобы заговорить. По крайней мере, о ее волнении говорили слегка трясущиеся руки и порозовевшие щеки.
— Меня кто-то преследует, — наконец-то решилась она, — с того момента, как я вернулась… Мне кажется… это связано с теми, кто меня похитил.
— Так тебя похитили? — уточнила я.
Олеся робко кивнула.