— Роуз, — прошептал он, не в силах сдержаться.
Он поднял руку, желая погладить ее по щеке, но тут же опустил. Он повторял себе как мантру, что это не занятие любовью. Здесь не должно быть ни эмоций, ни чувств. Нужно оставаться невозмутимым. Может быть, после оргазма он ощутит себя иначе. Может быть, тогда увидит в ней обычную женщину. Решив уничтожить любую власть, какую она имела над ним, Куин вышел из ее тугих ножен и вновь в них погрузился. Для него не должно иметь значение ее чувства, ее наслаждение, но он поймал себя на том, что ищет у Роуз признаки удовольствия. При каждом ее вздохе или стоне, его грудь раздувалась от гордости, а член пульсировал в предвкушении. Куин понял, что подстраивает ритм под ее дыхание и ждет ее прикосновений.
Но ее руки оставались лежать по бокам от тела. Почему она к нему не прикасается? Он взглянул на ее ладони и заметил, что ногти Роуз впились в простыни и порвали их.
Затем резко перевел взгляд на ее лицо и увидел, как она прикусила губу, явно стараясь не закричать.
«К черту гордость!»
— Прикоснись ко мне, Роуз! — приказал он. — Сделай это!
Она тут же отпустила губу и с удивлением посмотрела на его лицо. Но через мгновение отпустила простыни и положила руки ему на грудь. Он судорожно вздохнул, а затем застонал. Где бы Роуз его ни трогала, это место пылало. Отрицать очевидное бесполезно: ее руки волшебные. Они вызывали воспоминания о давно минувших днях, о тайных поцелуях и украденных моментах, о скрытных встречах и безумных касаниях. О запретной любви.
Все было как в первый раз. Ее руки остались такими же мягкими, но робкие прикосновения девственной Роуз сменились опытным поглаживанием искушенной женщины. Ее ногти впились в его кожу, требуя увеличить темп и углубить толчки.
Тогда Куин не мог это сделать, из страха причинить боль, но сегодня мог вонзиться в нее так сильно, как хотел, и она с радостью примет это. Ее тело также выносливо, но в то же время податливо.
— Сильнее! — потребовала она, притягивая его ближе и обхватив ногами талию.
Он не возражал. Ему хотелось брать ее жестко и быстро. Застенчивая девственница из его прошлого исчезла. Куин не мог сказать, что сожалел об этом, потому что извивающаяся под ним женщина, чье тело доставляло ему такое удовольствие, была воплощением мечты, и даже больше. Роуз стала идеальной любовницей. Страстная и дикая, она дразнила его нескончаемыми стонами и вздохами. Ее тело мгновенно реагировало на его толчки. И с каждым скольжением в ее мягкость Куин все больше терял себя.
Каждая секунда, пока их тела танцевали в совершенной гармонии, приближала его к экстазу. Освобождение манило, но он замедлился. Куин не мог позволить, чтобы все закончилось. Это слишком хорошо, чтобы прекращать. Поэтому он терпел пытки, которым она его подвергала: один шлепок, одно скольжение, один толчок. И, возможно, один поцелуй. Что в это плохого?