Кай снова поднимается на ноги, а я резко перевожу взгляд в пол. Странно, почему? Ведь я видела много мужских ног в Академии на тренировках: подтянутых, крепких, с выделяющимися мышцами, волосатых и не очень, чересчур худых. Но тогда почему вид голых ног Кая так сильно меня смущает? Это всего лишь колени и икры. А выше я не смотрю.
Кай берет свернутое одеяло с кровати, которое было упаковано для переезда, и снова ложится.
— Вот теперь удобно. Сама-то не замерзла?
Тру ледяные ноги, но пальцы рук тоже холодные. Я часто мерзну, поэтому часто ношу носки и всегда включаю в квартире отопление выше среднего. Кай же устроил в своей комнате морозильник.
— Почему здесь так холодно?
— Открыл окно, люблю спать в холоде. Иди сюда.
Не будет ничего страшного, если я немного согреюсь под его одеялом? На мне его плотный батник, но он не помогает. А потом я перебегу в свою комнату, где меня ждут родные двадцать четыре градуса вместо выстуженных четырнадцати.
Опускаю ноги на пол и делаю два шага к нему. Откинув одеяло, Кай смотрит на меня снизу-вверх. С ковра перехожу на расстеленный спальник, потом сажусь. Двигаюсь медленно, едва сдерживая волны расходящейся по всему телу дрожи. Это от холода.
Опускаю голову на подушку, и Кай набрасывает на нас одеяло.
— У тебя даже зубы стучат.
Говорит он очень тихо и так близко, что щекочет дыханием шею. По коже бегут мурашки, а потом он вдруг притягивает меня ближе.
— Быстрее согреешься.
Его голос тихий и хриплый. Рядом с ним тепло, уютно и очень приятно, и мне так не хочется вылезать обратно. Даже, чтобы дойти до своей комнаты. Но как только согреюсь, я обязательно уйду.
— Лучше?
Нашла в себе силы только, чтобы кивнуть.
А как вдруг ведет пальцами по моим ребрам, а после по локтю перешел выше, к плечу.
— Какая же ты хрупкая…
Ничего подобного, могла сказать я, во мне аж сорок пять килограмм. Допустимый максимум для балерины, и если я поправлюсь хоть немного, обязательно придется садиться на диету, но слова застревают где-то в горле, а мысли испаряются из головы, стоит его пальцам скользнуть по моей спине.
Чувствую, как он приподнимается на локте. Сама я лишний раз вздохнуть боюсь, сбитая с толку собственными ощущениями. Мне одновременно страшно, что он может сделать дальше и что сейчас все прекратится.
Легкий, невесомый поцелуй в щеку бьет как удар тока. Ароматы табака, мяты и шампуня, обволакивают, будоражат кровь. Согревают лучше любого одеяла. Следующий поцелуй — в уголок рта. Пальцы на моей талии даже сквозь два слоя одежды ощущаются слишком остро. Я словно задыхаюсь и тону, и в какой-то момент открываю рот в безмолвном стоне и широко распахиваю глаза, когда он все-таки расстегивает на мне свой собственный батник.