Не решаясь нарушить распоряжение и встать, лежу на полу. Хам же перебазируется за стойку. Вернее, на неё. Дёргает ворот рубашки, расстёгивая рывком пару пуговиц. Дотянувшись до открытой бутылки коньяка, делает несколько глотков из горла. Наблюдаю, как двигается его кадык. Клубящийся на сцене туман доплывает до него, создавая какой-то декоративный антураж происходящему.
Хам читает этикетку чуть осоловевшим взглядом. Ну если Великий и Ужасный бухает, думаю, можно окончательно расслабиться.
– Добрый день, Адам! – снова прикладывается к бутылке.
Слышу звук шагов. Мужчина лет тридцати с интеллигентной еврейской внешностью.
– Добрый день, Ваша Светлость. Она?
Хам взмахивает бутылкой, словно поднимая тост в честь меня. В бутылке заметно убыло.
– Наша?
– Моя. Сотрудница. Местная, – плавает его взгляд. Делает ещё глоток. – Делай своё дело, Адам. Побыстрее...
Да ты наклюкался, Светлость! Но душу греет, что шпыняет чудовище не только меня. А значит, и проблема не во мне. Ну такой вот он неординарный человек. Вот! Уже оправдываю. Точно Стокгольмский!
Адам бережно и изящно берёт мою руку за запястье, нащупывая пульс.
– Как Вас зовут?
– Дарья.
– Дашенька, – пальцы ложатся мне на виски. – Посмотрите мне в глаза.
А вообще он симпатичный... Представляю, как мы могли бы смотреться вместе. Интересно, служебные романы в организации приветствуются?
– Дарья! – оскаливается Хам.
– А?.. – вздрагиваю я.
– Я не тебе. «Дарья», Адам. Её зовут Дарья. Разве ты не слышал?
– Прошу прощения, Ваша Светлость.
– Прощаю. Что там?
– Лёгкое сотрясение. Чуть снижен сахар в крови. Голодная. Вторая фаза цикла. Высокий уровень продуктов распада адреналина и кортизола.
Хам слушает, недовольно морщась.
– Стресс в активной фазе. Гематома на левом виске. На этом всё. Жива. Никаких признаков распада.
А я преданно слежу за губами Адама. Чудесный мужчина. «Жива и никаких признаков», – вот!
– Кроме распада личности, видимо... Лечи.
Тёплые руки Адама обезболивают мою неумную и многострадальную голову.
Хам допивает коньяк...
– Так лучше?
– Да, спасибо.
– Ещё немного...
– Достаточно, – спрыгивает со стойки Хам. – Остальное само заживёт. Она – собака.
– Что? – расширяются от удивления глаза Адама. Недоверчиво оглядывает меня. – В каком смысле «собака»?
- Светлость изволил шутить, - закатываю я глаза. - Ибо в дрова!