Никакой особенной стратегии не было, была сплошная тактика. Тактика — уничтожить как можно больше представителей Цу, которые оказались довольно упорными — вместо того, чтобы отойти под натиском превосходящих сил, они отбивались как сумасшедшие, прикрываясь развалинами торгового центра.
Наши силы действительно превосходили силы Цу. Мы были лучше экипированы и организованны. У каждого в сознание был забит пакет программ — программ убийства, войны, боевого взаимодействия.
В этом месте сделаю небольшое отступление. На самом деле, загруженные бойцам клана в сознание боевые программы работали не так уж идеально. Большую роль играло состояние конкретного бойца, испытываемые им эмоции и интеллектуальные усилия. Так что, программы порой сбоили и приходилось полагаться исключительно на остроту рефлексов и физическую форму.
Мы перли по сферическим полуразрушенным залам, которые представляли собой натуральный лабиринт; перли через пыль и огонь, стреляя во все, что движется.
Рептилоидные Цу отбивались. Они не без некоторого успеха задействовали против нас боевые механизмы, похожие на громадных сороконожек — очень вертких, снабженных целым арсеналом. Те выскакивали из-под завалов и плевались — огнем и плазмой. Попасть в этих тварей было довольно сложно, приходилось полностью накрывать огнем квадрат, в котором они фиксировались системой прицеливания, встроенной в шлем. Чертовы сороконожки попали в меня несколько раз, но безотказная броня выдержала.
Мы двигались вперед и вперед, заливая залы огнем, закидывая термическими гранатами. Я стрелял — не думая, на автомате… только однажды, когда я разнес на куски очередную «сороконожку», то у меня мелькнула мысль, что я на самом деле не очень-то отличаюсь от нее — мне дали винтовку и отправили в бой, словно механизм. А я согласился. Ничего не имел против, потому что… потому что есть великий галактический клан, который не поделил что-то с этими рептилиями. И не без моей вины. Однако времени на рефлексию не было — Цу контратаковали, и уже нам пришлось отбиваться; впрочем, все они полегли в считанные минуты.
В одном из залов нас ожидал сюрприз — нечто вроде громадной термической мины, которую по неведомой причине не зафиксировали системы идентификации наших шлемов.
Я запомнил только, как что-то треснуло с такой силой, что мне показалось, будто планета раскололась напополам. Меня подхватило раскаленным вихрем и швырнуло в каменную стену. Вспышка боли, и я перестал что-либо чувствовать.
Очнулся я, когда наши парни несли меня из развалин бывшего торгового центра на выход. Меня несли Чак и Буц, дико ругаясь и рыча. У меня болело, как мне тогда показалось, буквально всё тело. Было больно дышать, смотреть, слышать и говорить. Впрочем, Чак и Буц довольно быстро домчали меня до медицинского транспорта.