Не звучит топор.
Неужели и сюда дойдут лесорубы?
Жаль, сердцу больно...
Но настанет время, и снова будут великие
леса на Урале,
Зашумят сосны...
А пока будем веселиться.
Пока еще далек от нас враг-топор,
откованный на заводе...
Заиграл курай, ударил барабан, зажурчала плясовая. Могусюмка играет на дудке и сам гудит, подыгрывает горлом в такт песни.
Шауря, Шауря, Шауря — сноха,
Приду ночью к тебе целоваться, —
грянули хором джигиты. Весь табын хлопает в ладоши. И вот красавица Зейнап вышла, и видно: она маленькая, стройная, легкая. Развела руками, как бы говорит: «А ну, посмотрите на меня», — легко, дробно застучали каблучки татарских сапожек, и засверкал взор ее.
Светало...
В разгар веселья двери распахнулись.
— Полиция! Казак! — дико закричал, вбегая, молодой парень в меховой шапке.
— Как полиция? — яростно воскликнул Могусюм.
Он с ночи поставил караульных на двух тропах. Откуда взялась полиция, он не знал. Где-то поблизости в самом деле грянул выстрел.
***
Из губернского города на поимку Могусюма было послано два конных взвода. Один — из башкирских казаков, которые могли быть очень полезны в глухих лесах, другой — из уральских казаков. Станичники-уральцы тоже знали леса, умели читать следы, проходить по глухим чащам.
Гейниатка взялся провести отряд глухими тропами там, где нет башкирских кочевок, чтобы люди не предупредили Могусюмку. Идти пришлось без карты.
На третьи сутки отряд, перевалив хребет, затаился в долине, густо заросшей чернолесьем.
Внизу за вершинами деревьев поблескивал огонек. Гейниатка уверял офицеров, что это и есть убежище Могусюмкиной шайки.
Чуть забрезжил рассвет. Полицейский офицер и казачий есаул решили послать разведчиков вместе с Гейниаткой.
— Востриков! — позвал есаул Медведев.
— Слушаю, ваше высокородие, — вытянулся шустрый полицейский урядник.
— Пойдешь в разведку. Возьми с собой Любахина. Осмотрите подъезды.
Полицейский и казак стали собираться. Сняли шашки, лошадей оставили коноводам.
— Выгляжу нынче апайку... — потихоньку балагурил Любахин, тучный чубатый казак с сережкой в ухе.
Казаки засмеялись.
— Эй, там... подбежал молодой хорунжий Сайфутдинов. — Я вот вас!..
С разведкой пошла собака Вострикова.
Казаки разбрелись по высокой траве, рассаживались на замшелых каменных плитах. Ложиться и спать не дозволялось.
Все были настороже. О Могусюмке известно было, что этот разбойник неуловим и отважен.
Между тем разведчики напоролись на караульного. Едва собака учуяла его, как Востриков провалился в какую-то яму, прямо на спавшего башкирина. Началась драка. Караульный закричал по-башкирски. Другой караульный, сидевший на другой тропе, ближе к селению, услыхав крики, вскочил на коня и помчался к дому Ирназара. Тем временем казакам что-то померещилось. Они выстрелили несколько раз. Тотчас же поднялась вся полусотня.