Потом провела ладонью по карбоновому футляру, грустившему у шкафа.
Дома, когда ей хотелось на кого-нибудь наорать или побить посуду, Ева всегда выбегала на улицу, чтобы побродить час-другой на свежем воздухе и остыть. Даже если дело было в районе полуночи. Домашние к этому уже привыкли — только требовали, чтобы на время брожений она прихватывала с собой мобильник, а район у них был тихий. Подобные состояния накатывали на неё очень редко, но всё же накатывали; и Еве было немножко стыдно от того, что в приступах гнева она ничего не могла с собой поделать, но эмоциональная артистическая натура есть эмоциональная артистическая натура. Однокурсники-пианисты, когда у них что-то не получалось, порой лупили по клавишам кулаком или избивали фортепиано ногами. Ева скорее отпилила бы себе палец, чем ударила Дерозе, и к занятиям подходила совсем по-другому, но в общем и целом подобное состояние было ей знакомо. Вот и сейчас — ей просто отчаянно хотелось выбраться из этого треклятого замка, и остудить клокотавшую в ней ярость мог только побег.
Последние приветы завершающегося подросткового периода, будь он неладен…
Нет, сбежать насовсем у неё не получится. При всём желании. Не сейчас. Слишком много «но», слишком много препятствующих обстоятельств, слишком сильна зависимость от некроманта. Теперь-то она понимала, как наивно было в прошлый раз брать с собой Дерозе и даже предполагать возможность успеха. Так что это выйдет скорее длительная прогулка, призванная прояснить обстановку и наглядно продемонстрировать кое-что мальчику, который в детстве всё-таки явно не наигрался в куклы.
Вытерев ладони о длинные полы рубашки — обыденным, давно вошедшим в привычку движением — Ева села на кровать.
Призвала смычок.
Надо сказать, после сна и ванны она действительно чувствовала себя намного лучше — насколько это возможно, будучи мёртвой и очень, очень злой. В голове прояснилось, информация утрамбовалась, мысли разложились по невидимым полочкам. И на свежую голову она уже не была настолько уверена в том, что у неё всё получится. Недосып рождает забавное состояние, открывающее сознание для идей, которые могут в равной степени оказаться бредовыми и гениальными. Или и то другое разом.
Одну из этих идей она и собиралась сейчас проверить.
Прикрыв глаза, Ева вскинула левую руку: туда, где привыкла ощущать гриф.
Использовать смычок как хлыст? Ха. Может, у некроманта фантазии хватило только на это, но Ева всё же была музыкантом, как-никак. И прекрасно понимала, что действительно должен делать смычок.