— Доброго дня, лиоретта, — немедленно поприветствовал её молодой человек за прилавком. Кудрявый, со смешной рыжей щетиной на щеках и синяками под усталыми добрыми глазами, живо напоминавшими о пандах.
Вне всяких сомнений, проницательный абориген при достаточно длительном общении расколол бы её вмиг. И если бы здесь за прилавком её поджидал кто-то, хоть отдалённо похожий на проницательного человека, Ева бы демонстративно покрутила носиком и, сделав вид, что содержимое лавки её разочаровало, ушла.
Но поскольку этот милый продавец не особо такового не напоминал, она решила рискнуть.
— Доброго дня, лиэр, — решившись приподнять капюшон и явить взору молодого человека подкупающе голубоглазое личико, пропела Ева, учтиво кивнув ему в знак приветствия. — У вас есть книги по некромантии? Желательно попроще. — Она старательно приняла смущённый вид. — Я не некромант, мне… для общего сведения.
Логика, двигавшая ею, была очень проста. Если её и можно воскресить, то на месте Герберта она бы припрятала в своей обители всю информацию об этом. Или оставила на полках только те книги, из которых пленница усвоит: зависимость от некроманта разрушить невозможно, остаётся лишь покориться судьбе. И в таком случае она может хоть месяц просидеть в библиотеке, но не найти ровным счётом ничего полезного.
А вот информации, полученной из независимого источника, вполне можно будет доверять.
— Стихийный маг? — понимающе спросил продавец, сам облачённый в нечто, подозрительно похожее на синюю мантию. — Через год-другой поступление?
Только бы этот милый парень не решил с ней поболтать о своём, о магическом. Впрочем, в плане ненавязчивого увода от темы Еве не было равных. Очень полезный навык для экзаменов. Когда тебе выпадает билет «Французская литература 18-го века», в которой ты безнадёжно плаваешь, но, уцепившись за Бомарше, незаметно переводишь разговор на Моцарта — и вот уже преподаватель восторженно слушает твои поэтичные излияния на тему гениальности «Свадьбы Фигаро» и мелодики великого австрийского композитора, впитавшей в себя эмоциональность и экспрессию немецких народных песен и изысканную певучесть итальянской кантилены…
Впрочем, сейчас даже не обязательно было прибегать к тонкому искусству болтологии. В конце концов, она была покупателем, явившимся сюда за товаром, а не за разговорами.
— Да, — кратко откликнулась Ева, явно давая понять, что развивать тему не намерена. — И знаете, мне бы ещё…
Она поколебалась.
Следующий её вопрос, как ни крути, был довольно рискованным.
С другой стороны, отступить сейчас было бы глупо.