Каждый раз я думала, что он не сможет ранить меня глубже, растоптать мое сердце в очередной раз. Но Марат снова и снова бил свои рекорды жестокости.
Проплакав на теплом паркетном полу с полчаса, я поднялась. Ноги затекли, задница просто отвалилась, спина ныла. Умывшись, я взглянула на свое лицо. Что со мной стало? В кого я превратилась?
Нет, беременность была не при чем. Я немного поправилась, но в пределах нормы. А вот глаза. Они стали пустые, почти бесцветные. Недолгая жизнь в браке превратила меня в живого мертвеца. Часто я думала, что не выдержу боли, которую причинял мне Марат. Лишь ребенок, что рос во мне, не позволял сдаться, не разрешал прекращать дышать. Мое сердце билось только для него.
Не в силах проводить очередную ночь в одиночестве, я оделась и спустилась в гараж. Села в машину, завела, поехала. Ночная Москва немного успокаивала. Я любила огни витрин и пустые шоссе.
Эту машину подарил мне брат мужа на свадьбу. «Чтобы ты в любой момент могла сбежать от моего брата-кретина», — было написано в открытке, которая лежала в бардачке.
Тогда я посчитала это очень смешной шуткой, а сейчас все чаще думала, что это очень полезный совет. И подарок.
Столько раз я хотела уехать, но знала, что Марат найдет и вернет. Ему почему-то нужен был наш сын. Кажется, он и женился на мне только из-за беременности.
Я так боялась, что не смогу быть принцессой для моего принца. Почти сразу после свадьбы он превратился в чудовище.
Я никогда не искала принца. Он сам нашел меня. Красивый, обаятельный, неприлично богатый. Марата в наш город послал отец, чтобы проследить за становлением филиала их компании. Это было наказанием, приговором для Батурина младшего, но тогда я этого не знала.
Марат заказал в моем агентстве дизайн рекламной продукции и отметал все, что делали художники. Переделывать в сотый раз заказ без оплаты отказались все. А я взялась, потому что работала дома на удаленке и не знала, чем мне это грозит. Разумеется, мои разработки он тоже отверг. Я убила неделю бессонных ночей, пропустила день в училище и никак не могла понять, почему мне не заплатят за труд.
Начальница только руками развела, заявив, что все дело в заказчике. Я не могла смириться с этим и без объявления войны заявилась в офис к Батурину. Во мне было столько злости, праведного гнева и возмущения. Мне хотелось справедливости.
Сейчас я лишь горько улыбалась, вспоминая все это. Марат принял меня, хотя мог вызвать охрану, выставить лично или просто отказаться слушать. Он вряд ли понял что-то из того, что я пыталась доказать, объяснить, но макеты принял.