— Лолочка, тебя там спрашивают в зале, — Гарик всунул в бамбуковую занавесь кудрявую голову.
Я сделала вид, что не слышу. Мыла тарелки со звоном. Горячая вода летела во все стороны. Гарик сделал еще одну попытку докричаться до меня. Ноль. Я вывалила груду вилок и ложек в железную раковину. Кухонный звон перекрыл гром караоке. Для тебя, пел резкий женский голос, следуя за сладко известным всем мужским. Для тебя, что-то там еще…
Мужская уверенная рука из-за спины дотянулась и выключила воду. Надо же, снизошел. Я выпрямилась и не оборачивалась.
— Поехали, — сказал он в мою спину. Не здороваясь. Зачем? Он для другого приехал.
Я отрицательно мотнула головой.
— Я соскучился, — он сделал попытку сказать это нежно. Не вышло. Мужской голос помимо воли владельца оттягивало в металл. Никогда. Он убьет меня. Из ревности зарежет. Я уже слышала такое. От него. Спасибо, нет. Я резко дернулась в сторону зала. Он успел поймать. Прижал к себе, наплевав на перчатки и мокрый фартук. Я чувствовала его пульс сквозь одежду между нами.
— Отпусти. Я закричу, — проговорила. Внутри стало предательски горячо. Похоже, соскучился не он один. Или ожидание чистого доктора так меня завело? Нет!
— Никто не услышит. Музыка орет, — он мягко касался моего уха теплыми губами. Жесткие пальцы, сжимавшие мои запястья, расслабились. Он взял мою правую руку в желтой резиновой перчатке, воняющей мылом и едой, и поцеловал голую кожу внутри запястья. Егор? Я забыла о нем. Какая разница?
— Поехали, — поцелуи в шею. Нежно. Хорошо.
— Нет.
— Почему? — добрался до щеки. Нежно. Ласково.
— Не хочу, — выдох. Вранье. Моя кровь горячим желанием уже рвалась к неизбежному, плюя равнодушно на инстинкт самосохранения. Он опустил левую руку на мое бедро. Ниже. Край платья.
— Ну, хоть эту ночь. Я не видел тебя вечность, я не трону тебя, не бойся, — он пошел рукой по внутренней стороне бедра выше. Поднимая подол. Я поймала ногами его ладонь в самом верху. Сжала. Он дотянулся и поцеловал в рот. Ласкал через намокающую ткань трусов, развязывая одновременно фартук. Стягивал перчатки. Я целовала в ответ. Голодно, уже не сдерживаясь.
— Я не трону тебя. Клянусь, — повторил и за руку вывел меня через служебный вход. Я не верила ему и не сопротивлялась. Плевать.
— Только не здесь, — попросила я в машине. Он внимательно посмотрел на меня. Кивнул. Бээмвэ, мягко урча двигателем, поскользило в ночь.
— Ты куда собралась идти в такую рань? — Саша прикрыл ладонью лицо, прячась от нахального солнечного луча, влезшего в комнату через тюль занавески. Смешная роскошь придорожного люкса. Вишневый плюш обивки и китайское золото рамы зеркала. Спасибо, простыни свежие и сухие. Горячая вода? Как повезет.