— Опять три: ноль,— заметил находившийся рядом со мной Ондруш, хотя счет матча стал 2:1. По сумме двух матчей мы снова вели с разницей в три мяча (4:1), а до конца встречи оставалось не больше пятнадцати минут. И все же еще один гол мы пропустили. Незадолго до финального свистка, от Блохина. Объясняю это как раз тем, что досрочно ощутили себя победителями— и перестали играть собранно. Дали возможность Минаеву навесить мяч из глубины поля в штрафную. Из-за спин наших стопперов вынырнул Блохин. Он играл на грани офсайда, но, возможно, начал движение действительно после того, как была сделана передача. Никто из наших его не преследовал. То ли им показался офсайд, то ли не сумели сориентироваться в обстановке — так или иначе, меня оставили одного. По моим расчетам, я опоздал бы к мячу, если бы вышел навстречу. Приготовившись к приему мяча на линии, успел переместиться из левого угла в правый, Блохин выпрыгивал на высокий мяч без всяких помех. Это позволило ему мягко послать мяч по дуге за мою спину. Гол вызвал у меня чувство досады. До сих пор вспоминаю о нем с горечью. Мы готовились к игре Блохина, сторожили его, но он в конце концов ушел от опеки. Пропустить мяч от Блохина не зазорно, но мы успешно играли против него на протяжении почти двух матчей. Почти, но не 180 минут. Вот и поплатились за «почти»...
Товарищи по команде, усталые, в мокрых от пота футболках, с синяками и шрамами, в душевую не торопились. Наслаждались моментом, словно хотели его растянуть. Атмосфера ликования охватила и тренеров, и массажиста, и всех, кто имел даже мало-мальское отношение к команде. Это в самом деле крупный успех — победить в группе и войти в число четырех лучших команд Европы. Кроме нас в группах победили голландцы, западногерманские футболисты и югославы.
Ничего не скажешь, с именитыми соперниками оказались мы в компании! И правы утверждавшие, что уже сам по себе выход в завершающую фазу борьбы за титул чемпионов Европы — самый крупный успех чехословацкого футбола после «серебряного» первенства мира 1962 года в Чили. В ту пору я делал первые шаги. Что происходило в промежутке 1962—1976? Как сложилась в этот временной отрезок моя вратарская судьба? Было много хорошего,но в целом оценка тех лет все же лишь «переменно облачно».
Происшедшее еще предстояло осознать. Возможно ли это? Все еще не верил в большое спортивное счастье до конца, хотя имел достаточно времени, чтобы убедиться в его реальности. Ясность наступила по крайней мере за четверть часа до финального свистка. Но в той обстановке не мог себе позволить приятно расслабиться, думая об успехе, ибо прежде всего должен был защищать ворота. Только здесь, в раздевалке, постепенно вырисовывалась законченная картина. Я порядком устал, хотя сил израсходовал куда меньше в сравнении с партнерами. Усталость вратаря — результат нервного напряжения. Для меня нервное напряжение равноценно физической нагрузке: после матча чувствую себя словно отработавший тяжелую смену. Вокруг царило оживление, это были прекрасные минуты. А я сидел с опущенной головой и никак не походил на человека, переполненного счастьем большой победы.