Наш режим не был ни напряженным, ни обременительным. Тренировки носили облегченный (скорее, игровой) характер, ставили целью восстановить физические силы и удержать форму. Оставалось время и для отдыха, и для развлечений, с тем чтобы футбол не приедался и чтобы снова хотелось выйти на зеленый газон. Доктор Кундрат врачевал старые травмы партнеров и ранения, полученные в матчах на первенство лиги. Наконец мы провели в Ружомбероке тренировочный матч. Основным составом против дублеров. Первая команда — против остальных, дополненных игроками из местных. Публика, конечно, поддерживала «своих», хотя отмечала аплодисментами и все удачные моменты в нашей игре.
Большое внимание мы уделяли отработке одиннадцатиметровых: ведь в положении о розыгрыше первенства Европы говорится, что в поединке за выход в финал в случае сохранения ничейного исхода встречи и в дополнительное время (т. е. после 120 минут игры.— Прим. авт.) победитель выявляется по серии пенальти. Особой вероятности, что такое случится, не было, но тренеры, безусловно, должны считаться с любой возможной неожиданностью. Поэтому на каждой тренировке я, как и Венцель, отражал по 100—150 одиннадцатиметровых.
Я уже высказывал соображения по поводу пенальти — в частности, о том, что шансы вратаря повышаются с учетом нервной нагрузки, которая ложится на бьющего. Последний фактор не имеет места в условиях тренировки: там ничего не решается, пенальтист спокоен и реализует любую идею. Истина известная, но именно она не давала покоя тренерам, стремившимся приблизить тренировку к условиям реального поединка. Это, конечно, не просто. Прежде всего они пытались придать тренировке спортивный азарт, как-либо раззадорить игроков. Например, тот, кто мазал, должен был падать на колени. Прибегали затем к пари, когда на проигравшего налагался небольшой штраф... Но все это было не совсем то, что требовалось. Наконец у Ежека родилась идея, полностью отвечавшая его натуре. Я вспомнил в связи с этим, как однажды он дал нам сыграть тренировочный матч «за закрытыми дверями» — на пустом стадионе. Зато включил громкоговорители, которые обрушили на нас звукозапись грохочущих трибун — публики ликующей и протестующей (чтобы коленки не дрожали, когда окажемся в бурлящем котле). Звукозапись не всегда совпадала с тем, что делалось на поле; рев «трибун» раздавался в момент спокойного розыгрыша мяча и, наоборот, утихал в драматических ситуациях, но Ежек не хотел пренебрегать ничем, что входило в программу обязательной подготовки. В этом он весь, Теперь же тренер устремился за ворота к зрителям и стал им что-то выразительно объяснять. И вот когда очередной пенальтист разбегался для удара, с трибун донеслось: