Я погрешил бы против истины, если бы сделал вид, что меня это никак не волновало. Но читатель, проследивший мою вратарскую судьбу, вероятно, поверит, если я скажу: куда более приятно сознавать, что именно нашей сборной удалось вписать еще одну страницу в летопись побед родного спорта; Я принадлежал команде, которая сумела это сделать, и в меру сил своих способствовал общему успеху.
Я всегда говорил, что у голкипера в футболе — особая роль и что он по сути не футболист. Такая мысль приходила чаще всего в минуты, когда партнеры отдавали все силы в поле, а я «стоял» и ничем не мог повлиять на их игру. Со временем футбольная (точнее — вратарская) жизнь убедила меня: самое важное, что может дать команде страж ее ворот,— спокойствие за тылы, ощущение того, что она может положиться на игрока с «единицей» на спине.
Теперь я знаю и то, что больше всего радует голкипера: сознание, что ты выступаешь за хорошую команду.
Август 1976 года
Произошло это гораздо раньше, чем я предполагал.
Спустя три месяца после финала чемпионата Европы, накануне матча чемпионата лиги со «Спартой» — 3 сентября 1976 года во время послеобеденной тренировки на «Юлиске» после броска за мячом, коснувшись земли, я должен был сделать переворот. Это был обыкновенный прием, применяемый вратарем несчетное число раз. У меня он давно отработан, с ним я имею дело практически каждый день. Знаю твердо: выполняя его, следует постараться укрыть корпусом голову так, чтобы защитить ее от бутс и соперников и партнеров. В момент падения почувствовал где-то за шеей легкий «укус» или что-то похожее на укол шипом. Чтобы успокоить боль, сделал несколько круговых движений. Особого значения этой «мелочи» не придал. Вечером прогрел больное место и попросил сделать массаж. Когда я засыпал, ничто уже не беспокоило.
Около трех часов ночи проснулся от резкой боли, отдававшей в лопатку, в мышцы руки и даже в пальцы — указательный и средний. Они теперь едва сгибались. И вновь травма — на левой руке, той, на которой с детства изуродован мизинец. На этой руке у меня осталось всего два «нормальных» пальца — большой и безымянный. Не очень-то много для вратаря!.. О том, какую боль я испытывал, узнал лишь потом, когда проснулся сосед по номеру — массажист Гонза Ворован, спросивший испуганно, что со мной случилось.
Он сообщил, что я разговаривал во сне и пару раз даже кричал. Сделал мне массаж, но рано утром я вынужден был отправиться в стршешовицкую больницу, к специалисту по невралгическим заболеваниям. Беглый осмотр оказался достаточным, чтобы точно зафиксировать смещение хрящика в шейных позвонках. Сделали болеутоляющий укол, после которого стало полегче. Врачи предполагали, что я полежу в больнице, пока не будет поставлен более точный диагноз и назначено лечение. По стечению обстоятельств, там же лежал мой коллега — вратарь «Дуклы» Ярослав Нетоличка. У него — температура (почти 39). Наш третий вратарь — недавно зачисленный в команду Мачек — приступил к несению воинской службы, но в данный момент в команде его не было. Между тем во второй половине дня предстоял матч со «Спартой» на «Летне». Меня никто не принуждал, никто не уговаривал. Это было мое место в «Дукле», а в тот момент мне казалось, что дела у меня не так уж плохи. Да и никто, вероятно, не думал иначе. Решил для себя: выступлю.