— Вы же не думаете, что это кто-то из нас сжег собственное жилище? Да еще со всей обстановкой? — бросил Джонатан на встрече с ними. — Спасти-то из огня удалось лишь малую часть вещей.
Следователи вынуждены были согласиться. Благо соседи и зеваки видели лишь картины да вазы, которые выносила прислуга из горящего дома. Заранее собранные чемоданы лежали в багажнике автомобиля, спрятанные от чужих глаз. Теперь следователи пытались установить, кто желал главному охотнику зла и мог проникнуть в особняк перед пожаром. Однако они дали понять, что если компенсация и будет, то значительно меньшая сумма, чем мы могли рассчитывать изначально.
Джонатана это не огорчило. Мол, не получим денег, значит, так тому и быть. Крыша над головой у нас есть, средства на покупку новой мебели тоже. С голода мы точно не умрем. Остальное неважно. Главное, от «Пристанища духов» благодаря очищающему огню остался лишь пепел. Каменные стены и те рассыпались: и правое крыло, и левое. Та сторона погибла, и никакой Иоганн Рейнхарт не причинит живым вреда. С этим я была согласна. Хотя и жалела особняк. Здание-то ни в чем не виновато. Но ему пришлось погибнуть, чтобы люди (и не люди) оказались в безопасности.
В день, когда мы, наконец, обставили новый дом мебелью, проявилась Аманда. За мной заехали два ее личных охранника.
— Леди Прейскотт приглашает вас прогуляться по набережной. Прямо сейчас.
Разумеется, моего мнения никто не спрашивал. Меня просто ставили перед фактом.
— Хорошо, — пробормотала я, покоряясь воле леди мэр. — Только оденусь потеплее.
В Огненном господствовала поздняя осень. Промозглая, с хлесткими дождями, лужами и умирающей желтой листвой под ногами. Деревья стояли голые, а в воздухе пахло снегом. Того гляди, посыплет с низкого серого неба. На набережной сейчас, наверное, ни души. Пусть сегодня обошлось без дождя, возле реки всегда холоднее и ветренее.
Аманда ждала меня, стоя у парапета и глядя на темную воду. Пальцы, обтянутые черной тканью перчаток, теребили модный шарфик.
— Я опасалась, что ты не придешь, — проговорила она, приподнимая вуаль.
— Было такое желание. Но я достаточно успокоилась за три недели, чтобы… не наделать глупостей. Говорите то, что хотели сказать, и разойдемся.
Аманда поглядела с грустью.
— Ох уж эта категоричность молодости. Мир не делится на черное и белое. Есть много цветов. А еще полутона.
— Вы сделали меня соучастницей убийства!
Наверное, не следовало об этом кричать. Но кто мог нас услышать? Набережная, как я и предполагала, пустовала в осенний день. Никого вокруг. Кроме нас. И охранников Аманды вдали.