Давелийской империи, а особенным – огромным и прекрасным
зверем. Каким именно, она не призналась – всегда загадочно
умолкала. Почему-то ни дети, ни внуки первого Джуна не
унаследовали его способности принимать вторую ипостась. Ο
чем я, разумеется, ни на гран не жалела.
Задумавшись, дошла до конца галереи, точнее до
предпоследней картины,и застыла. Это был групповой
портрет: супружеская пара с сынoм, на редкость, серьезным
юнoшей лет шестнадцати. Волосы цвета молочного шоколада
идеально и скучно зачесаны назад. Стильный темно-синий
камзол гармонировал с зеленым шейным платком, тщательно
повязанным и заколотым бриллиантовой брошью. Эдакий
серьезный молодой лорд, ясно осознающий свое высокое
положение в обществе. Его светловолосый отец выглядел не
таким ледяным, а уж улыбающуюся шатенку-мать и вовсе
хотелось назвать солнцем.
Я бы не остановилась возле картины, если бы не выражение
лица юноши и его желтые глаза. Неверoятно, они напоминали
расплавленное золото! Впервые вижу такой оттенок карего.
Полюбовавшись на чету и их надменного отпрыска, я
перешла к последней картине – и обмерла.
Это был он. Уже взрослый мужчина с золотыми
глазами,точнее тут с теплыми медовыми,и короткими
шоколадными волосами, растрепанными в задорном
беспорядке.
В пику предкам, молодой лорд позировал в лаборатории, на
фоне колб, кристаллов и каких-то загадочных механизмов.
Правда, при такой обстановке на нем все же был белый камзол.
Каждая картина подписана, и я без труда прочитала имя
златоглазого – Виктрэм Глау.
А где же портрет кромешника, который привез меня сюда?
Арчиваля Глау здесь я не нашла.
Вспомнив, что блондин рассказывал об опасном третьем
этаже, я загрустила. Похоже, последний влaделец особняка, Виктрэм, был техномагом и допустил роковую ошибку, раз
теперь всем распоряжается его родственник.
Странно, почему мне так грустно? До слез жаль желтоглазого
Глау, которого я впервые вижу на портрете. Впрочем, объяснения есть: это все дом и ассоциации с братом.
Раньше я боялась, что однажды он совершит ошибку во время
очередного эксперимента. К счастью, Болес всегда осторожен: тщательно планирует, просчитывает, измеряет. И я решила, что
пора не трястись над чужой судьбой, все мы в руках богов и
можем лишь уповать на их милосердие. Если постоянно
тревожиться, жизнь превратится в нескончаемую пытку.
А на портрете удивительно красивый мужчина. Жаль, если
он действительно умер. Понятно, он может быть внешне
красавцем и монстром во плоти. Но почему-то мне кажется, чтo обладатель медовых глаз, в которых есть свет, не может
быть плохим человеком. Да и черты лица не выдают в нем