И, простите, я считаю всё, происходящее ниже, редчайшей наркоманией. Но из песни слов не выкинешь (а я пыталась).
Power is power.
Now watch me burn it down!
Обнимая бесчувственное тело Куинн, я терпеливо жду, пока этот кошмар кончится. Это ведь всего лишь очередное видение. Всё не по-настоящему. Такого не может происходить наяву, просто не может…
Но ничего не меняется – ни тогда, когда на мои крики сбегаются все остальные. Ни тогда, когда Шон перехватывает Куинн из моих рук, чтобы аккуратно положить её на пол деревянной платформы – я сопротивляюсь, потому что мне кажется, стоит только её телу потерять контакт с моими ладонями, как она исчезнет окончательно, и возврата назад не будет. Ни тогда, когда Джейк заставляет меня всё-таки отпустить Куинн и поднимает меня с пола, мягко удерживая мои локти, чтобы я не выкинула чего-нибудь – я не понимаю, почему он так переживает, пока до меня не доходит, что я реву белугой и бьюсь в его руках. Осознав этот факт, я резко затыкаюсь на середине вдоха – я должна успокоиться, но это всё же слишком сложно. Я продолжаю плакать, но не издаю больше ни звука, пока рыдания душат изнутри, сжимают горло колючей проволокой, кислотой разъедают лёгкие. Сердце бьётся глухо, распространяя по всему телу нестерпимую боль.
Боже, Куинн, пожалуйста, нет, этого не может быть…
Слёзы, бегущие непрерывными ручейками из глаз Мишель, размазывают по её красивому лицу тушь. Она быстро и мягко касается сомкнутых век Куинн, прощупывает пульс, выдыхает со свистом, прежде чем поднять глаза на остальных, замерших в безмолвном ожидании.
– Последняя стадия синдрома Роттердама – кома, – шепчет Мишель. – Без медицинской поддержки она умрёт самое большее через несколько часов.
Снежок лавирует между нашими ногами и касается носом щеки Куинн, словно стараясь её пробудить.
– Я не понимаю, – медленно произносит Шон, – она говорила, что у неё есть ещё около шести месяцев…
– Портал, – сдавленно бормочет Грейс, – мы прошли через портал и потеряли шесть месяцев. Это могло всё ускорить, не так ли?
На периферии моего зрения появляется Укжааль, медленно бредущий в нашу сторону. Увидев, что заставило нас сгрудиться на мосту, он качает головой. Следом за ним идёт Серакса.
– Говорил же я, что увядание коснулось её, – печально произносит Укжааль. – Я скорблю с вами о вашей утрате, Катализирующие.
– Я не знала о её болезни, – вздыхает Серакса, и искреннее сочувствие в её голосе меня неожиданно отрезвляет. – Я так соболезную вам.
– Мы не можем просто так сдаться! – топает ногой Грейс. – Помните то растение с крыши «Небожителя», которое залечило руку Алистеру? Я взяла с собой связку листьев… где же…