— Дантэн, мальчик мой, — проворковала старшая Заречина, когда Сима на её плече притихла и больше громко не всхлипывала, — а что ты мне говорил по поводу смены партнёра?
— У вас застой был, — сев на своё место, ответил атландиец как бы между делом. Все свои тайны он не собирался рассказывать, если только Серафиме.
— Какой застой? — недовольно повторила за ним женщина, а Ход демонстративно открыл рот и откусил большой кусок от своей доли пирога.
— Что, так заметно, да? — вдруг жалобно уточнила баба Мара, разглаживая своё лицо. — Я, конечно, старалась, даже не знаю, сколько раз говорила ему, что нужно больше прилагать усилий, а он как робот. Никакого удовольствия, никакой фантазии, и все эти комплексы, комплексы, а так всё хорошо начиналось. Значит, всё же придётся искать другого. Печально, — вздохнула женщина, высвобождаясь из объятий Фимы.
— Ну всё, моя хорошая, садись чай пить. Мне подумать надо. Видимо, придётся выходить сегодня на охоту, а свидание отменяется.
— Бабуль. Ну чего ты так сразу. Он же тебе нравится.
— Ах, милая моя, порой нравится и секс — не совместимы. Он мне нравился, руки у него золотые, всё в доме починил, но надо и не только руками уметь пользоваться. Вон у меня из-за него застой, и уже со стороны видно, что у меня «недотрах».
— Бабуль! — взвизгнула Сима, смущаясь вульгарных словечек родственницы, которая нисколько не стеснялась атландийца и даже не реагировала на недовольство внучки, поглощённая своим недугом, а Ход поперхнулся пирогом, удивлённо распахнув глаза. Серафиме пришлось постучать ему по спине и бережно помочь запить пирог чаем.
— Недотрах? — сипло переспросил Дантэн у бабы Мары, весело ей улыбаясь.
Та продолжала массировать руками лицо, боясь появления ранних морщинок.
— Ага, есть такая у женщин болезнь, когда мужчины сачкуют в постели. Жуткая вещь, — недовольно покачала она головой.
— А лечится она за счёт другого мужчины? — полюбопытствовал Дантэн, слабо в это веря.
— Вообще-то экстазом она лечится, да только найти ещё надо умельца, который знает, что это и как довести до него женщину. Обычно представители сильнейшей половины исключительные эгоисты.
— Я думал предложить вам гимнастику, но ваш вариант мне нравится больше.
— Гимнастика — это скучно, — отмахнулась Мара Захаровна, но затем всё же спросила: — А там сложно? Вообще-то, я не против послушать.
Фима сидела, молчала, слушала разговор бабы Мары и Дантэна, поражаясь тому, как легко атландиец вписывался в их семейную идиллию. Словно всегда был с ними. Словно здесь ему самое место. Да и вообще хорошо бы, если бы он не улетал никуда.