С того момента как девушка зашла на кухню и до самого вечера, она, казалось, не переставала есть. Легкий завтрак перешел в пробу всех рождественских блюд, после чего плавно перетек в поздний обед или же ранний ужин. И вот наевшаяся почти до дурноты Виктория сидела рядом с Брюсом и несколько отрешенно смотрела на дымящуюся рождественскую индейку, стоявшую перед ними. Девушка не привыкла столько есть и, когда Брюс, отрезав от птицы небольшой кусочек, положил ей его на тарелку, тяжело вздохнула.
– Что, наелась? – участливо спросил Эван.
Вика кивнула.
– Тогда немного виски поможет побыстрее переварить уже съеденную пищу и приняться за новую. Брюс, сынок, налей-ка нам всем по стаканчику.
Эван, на самом деле начавший употреблять виски еще с утра, решил, что сейчас самое время для официального начала распития алкоголя, и радостно потирал руки, глядя на бутылку виски двадцатилетней давности, стоявшую на столе.
– Это что, из запасов тетушки Энн? – удивился Брюс, беря бутылку.
– Да, из ее самых, – радостно согласился Эван, однако, упоминание о тете Брюса вызывало в душе у Виктории весьма неприятное чувство: девушка вновь вспомнила историю с браслетом и почему-то с облегчением подумала, что все же не решилась надеть его, не смотря на, казалось бы, весьма подходящий повод – Рождество.
– Так, пьем до дна! – сказал Эван, как только Брюс, разлив всем виски, поставил бутылку на стол.
Брюс с Викой сделали только по глотку и оба слегка закашлялись, поскольку напиток отличался весьма терпким и несколько жестким вкусом.
– Эх, молодежь… – начал Эван, посмотрев на них, и тут же перешел к повествованию о годах своей юности.
Виктория, поначалу старавшаяся слушать старика внимательно, очень быстро потеряла нить его повествования отчасти из-за шотландского акцента, становившегося все более выраженным по мере того, как Эван пьянел. Девушка переместила свое внимание на телевизор, тихо работавший в углу гостиной, по которому показывали один из старых британских фильмов про Рождество, никогда до этого не виденный Викторией.
Заметив, что девушка несколько заскучала, Брюс, отложив вилку и нож, подвинулся поближе к ней.
– Ты как? – поинтересовался мужчина.
– Все хорошо. Я так наелась! Теперь стану толстой, и ты меня оставишь, – пошутила девушка.
– Не думаю, что твои пышные формы отпугнут меня. Скорее – наоборот, – ответил Брюс и поцеловал девушку в кончик носа, – мой отец еще долго может разглагольствовать ни о чем, не взирая на то, что его никто не слушает.
– Пусть. Мне даже интересно, но я не все понимаю.