Дотащить мужчину до входной двери в дом оказалось не таким сложным, как думала Виктория. Ее не покидало чувство, что Беатрис все же помогала ей, но почему-то отмалчивалась и не проявляла себя, ведь одна она бы никогда не справилась ни с усталостью, ни с тяжелым телом мужчины.
Открыв входную дверь, девушка с радостью вдохнула холодный и влажный воздух зимней шотландской ночи. И хоть холодный ветер, словно хлыстом, ударил по ее телу, она все же была несказанно счастлива оказаться под тяжелым нависшем над ней небом. Холод, мелкий дождь и сильный ветер не слишком волновали ее, ведь она оказалась на свободе, а не в запертом пространстве, заполняемым огнем и дымом.
Стащить Брюса с каменных ступенек крыльца было нелегко, ведь девушка делала это так осторожно, как только могла, стараясь не ударить при этом голову мужчины. Остановившись у крыльца дома, Вика решила передохнуть и от безысходности села на холодные мокрые плиты перед домом. Силы вдруг начали резко покидать ее, словно та, что дала их, решила забрать их обратно. Опершись спиной о каменную кладку крыльца, Виктория задрала голову вверху и увидела, что небо над ней озарялось багровым светом.
«Должно быть, это пламя из окошек гаража вырвалось наружу», – подумала девушка и закрыла глаза.
Усталость навалилась на нее с неимоверной силой, и Вике жутко захотелось спать. Руки и ноги будто налились свинцом и сделались неподъемными. С трудом разомкнув глаза, девушка перевела взгляд на Брюса, чью голову она до этого заботливо положила к себе на колени. Мужчина находился без сознания, но грудь его размеренно вздымалась и опускалась, что несколько успокоило Викторию.
«Неужели все закончилось?», – подумала она и вновь закрыла глаза, – «Я только передохну пару минут и попробую затащить Брюса в машину, а дальше – прочь отсюда».
Запах пожара доносился со всех сторон, а небо становилось все светлее от языков пламени, но Вика уже не ощущала ничего из этого. Стоило ей закрыть глаза, как она провалилась в темноту, а ее сознание полностью отключилось, оставив место той, кто все это время ждала этого мгновения, чтобы вновь захватить власть.
Какое-то время Беатрис продолжала сидеть с закрытыми глазами. Ей не хотелось тревожить это уставшее и измотанное тело, к тому же ощущение свободы и свежего воздуха, о котором Беатрис так давно мечтала, словно опьянили ее. Столько лет она провела в изоляции, живя в своих воспоминаниях, скрываясь от всего мира и людей вокруг. Ей хотелось покоя, хотелось оказаться рядом с любимым, но ее окружали лишь печаль и боль. Она сама не знала, где обитала все это время. Иногда она могла различать вокруг знакомую обстановку своего дома, иногда она сменялась другим интерьером, совсем не похожим на тот, к которому привыкла колдунья. А не так давно она оказалась в совершенно чужой стране, где люди говорили на незнакомом для нее языке. Она не придавала этому значения, просто отправлялась туда, куда следовал ее браслет, ставший для нее, как спасением, так и проклятием одновременно. С одной стороны, он давал ей жизнь, ведь в нем оказалась запечатана частичка ее души, но с другой стороны, он не позволял ей выбраться за переделы серебряного украшения и переселиться во что-либо другое. Лишь однажды, тогда, когда Виктория почти что поборола Бэйли под старым дубом, Беатрис почувствовала, что может покинуть браслет и нырнуть в тело Вики. На радостях она даже разрешила замку украшения раскрыться и упасть с измученной руки чужестранки, однако, некая сила, слишком светлая и чистая, не дала ей тогда перебраться в новое тело. К тому же Виктория тогда потеряла сознание, и ее столь мощный поток энергии, открывший своеобразный портал в ее душе, резко иссяк. Беатрис ничего не осталось, кроме как ретироваться и вновь вернуться в браслет, в надежде, что жажда мести Бэйли снова приведет его к ней.