ПИНСКИЙ. Да, Олег Кузьмич, вы еще сто раз пожалеете, что сами повестки не получили. Представляете? «Словоблуды города Питера!» И никаких вам хлопот с чужими детьми.
Вбегает Сергей.
СЕРГЕЙ. Пардон, пардон и еще раз пардон! Пап, мамуля сказала, что у тебя свечки лишние найдутся. Дай парочку, не пожалей для любимого сына!
КИРСАНОВ (роясь в бюро). Обязательно надо перед приходом домой надраться…
СЕРГЕЙ. Да кто надрался-то? Пивка выпили, и все.
КИРСАНОВ. Тысячу раз просил не являться домой в пьяном виде!.. Кто этот негр, откуда взялся? Зачем таскаешь в дом иностранцев?
СЕРГЕЙ. Да какой же он иностранец? Петров, Артур Петрович, наш простой советский человек. Мы с ним под Мурманском служили. Я ведь тебе рассказывал. Он же меня в эту фирму пристроил.
БАЗАРИН. А почему он тогда такой черный?
СЕРГЕЙ. А потому, что у него папан — замбийский бизнесмен. Он тут у нас учился. В Лумумбе. А потом, натурально, уехал — удалился под сень струй.
БАЗАРИН. Ах вот оно как. То есть он, получается, замбиец…
СЕРГЕЙ. Ну, положим, не замбиец, а га…
БАЗАРИН. Что? В каком смысле — га? Не понимаю.
СЕРГЕЙ. Объясняю. Папан у него из племени га. Есть такое племя у них в Замбии. Га. Но на самом деле Артур, конечно, никакой не га, а самый обыкновенный русский.
БАЗАРИН (глубокомысленно). Ну да, разумеется, поскольку мать у него русская, то вполне можно считать…
СЕРГЕЙ. Мать у него не русская. Мать у него вепска.
ПИНСКИЙ (страшно заинтересовавшись). Кто, кто у него мать?
СЕРГЕЙ. Вепска. Ну, карелка! Ну, я не знаю, как вам ее еще объяснить. Народ у нас есть такой — вепсы…
КИРСАНОВ. Ладно. Бери свечи и удались с глаз долой.
СЕРГЕЙ. Слушаюсь, ваше превосходительство! Премного благодарны, ваше превосходительство! (Уходит.)
БАЗАРИН. Ну и поколение мы вырастили, господи ты боже мой!
ПИНСКИЙ. Да уж. С чистотой расы дело у них обстоит из рук вон плохо. По-моему, все они русофобы.
БАЗАРИН. Ах, перестаньте вы, Александр Рувимович! Вы же прекрасно понимаете, что я имею в виду. Нельзя жить без идеалов. Нельзя жить без авторитетов. Нельзя жить только для себя. А они живут так, будто кроме них никого на свете нет…
КИРСАНОВ. Жестоки они — вот что меня пугает больше всего. Живодеры какие-то безжалостные… Во всяком случае, так мне иногда кажется… Без морали. Ногой — в голову. Лежачего, не понимаю…
ПИНСКИЙ. Не понимаешь… Мало ли чего ты не понимаешь. А понимаешь ты, например, почему они при всей своей жестокости так любят детей?
КИРСАНОВ. Не замечал.
ПИНСКИЙ. И напрасно. Они их любят удивительно нежно и… не знаю, как сказать… бескорыстно! Любят трогать их, тискать, возиться с ними любят. Радуются, что у них есть дети… Это совершенно естественно, но согласитесь, что у нашего поколения все это было не так… А то, что ты их не понимаешь… так ведь и они тебя не понимают.