— Отличненько, — произнес баритон, и, проморгавшись, я разглядела нависшего надо мною человека в забавной бирюзовой шапочке. Мужчина поводил перед моими глазами металлической блестящей штуковиной, потом вложил в мою руку свои пальцы и потребовал, чтобы я их сжала. Я силилась напрячь пальцы, а заодно сообразить, зачем ему это может понадобиться. Целитель, наконец определение найдено, так делают целители, когда не хотят прибегать к магическому обследованию. Я больна? Лекарь что-то нажал в изголовье и через минуту вошла женщина, тоже в бирюзовом. Короткое распоряжение, в котором до сознания дошли только два слова “полтора кубика”, видимо, название зелья, и провалилась в сон.
Очередное пробуждение оказалось более приятным. Пиликанья не было. Глаза легко открылись, надо мной был все тот же низкий скучный потолок. Пошевелила руками, потом с некоторым усилием поднесла к глазам и долго их разглядывала. Это были не мои руки. Гладкая, ровная, немного сухая кожа, незнакомая родинка, длинные заостренные ногти с металлическим отблеском и практически полное отсутствие мелких шрамиков, которыми изобиловала кожа на моих руках. Овладение инструментарием артефактора бесследно не проходит. Каждый раз к целителям не набегаешься, чтоб свести шрамы, а своего резерва мне на самолечение не хватало, увы.
Руки упали на одеяло, мечущиеся в панике эмоции захлестнули весенним паводком. Не понимаю, не понимаю, не понимаю. Боюсь, очень боюсь…непонятно чего. Почувствовав, что паника выходит из-под контроля, я постаралась успокоиться, как учили на занятиях по медитации, и сделать что-то конструктивное. Так, надо вспомнить. Что именно? Наверное, нужны последние воспоминания. Итак. Дорожная карета. Я еду к месту новой службы и злюсь на свою подругу, которая мне подсуропила с этим назначением. Злюсь не вполне справедливо, потому что мне необходимо покинуть столицу на некоторое время, и мне чудесным образом представилась такая возможность. А почему необходимо? Не вспоминается, ну пока это и неважно. Помню, что ужасно, до мелких судорог в животе, боюсь нового назначения и всеми фибрами души его не хочу. Дешевую карету трясет и качает, моя попутчица дремлет, потом нежный грустный голос, оборвавший нить моих безрадостных мыслей, внезапно произнес.
— Так сильно не хочешь туда ехать?
На каретной скамье, рядом со мной, откуда ни возьмись, появилась девушка в белом широком одеянии и устроилась на каретной скамье, всем своим видом демонстрируя сосредоточенное внимание. Лицо ее не удавалось разглядеть, отвлекал светящийся вокруг головы ореол, признак того, что предо мной не человек.