— Угрожает? — Ирка натурально оскалилась, сверкнув в темноте зубами, — чем?
— Ювенальной юстицией. Синяки Димкины углядел.
— Ну ты козлина, Жорик! — Фрол втянул воздух через сцепленные зубы и просипел, — уйди, а то зашибу.
— Это вы все тут никак не повзрослеете, Фрол! — Евстрацкий аж взвизгнул. — Допустим, у нее открылись какие-то способности, вы думаете ее в покое оставят? Она же, как дура непуганая, фокусы показывает! Лучше я ее на себя работать заставлю, на благо, так сказать, а не бандиты!
Ирка успела повиснуть на руке Фрола, Евстрацкий переменился в лице, ух, какое удовольствие доставило мне это зрелище. Подруга выхватила мой бокал и выпила. Залпом. Шампанское. Помотала головой и откашлялась.
— Все, — выдохнула она, — теперь не убью.
Фрол молча прижал Ирку спиной к своей груди, я почему-то была уверена, что это их первые объятия, но наблюдение промелькнуло и исчезло, мозг работал ясно и четко, питаемый адреналином.
— Так, господин хороший. Слушайте и запоминайте, — я старалась говорить четко и негромко, — сопли потом утрете. Первое, за сына — убью. Второе. Фактов у вас нет, одни домыслы. Ножи Петра — это баловство, случайная удача на душевном подъеме. Третье, заставить не получится. Допустим, вы угадали. Хотите узнать, каков будет результат на страхе? Попробуйте и узнаете. На собственной шкуре! Детям вашим угрожать не стану. Я с детьми не воюю.
— Понял, шакалий потрох? — Фрол слова не выбирал, — уясни себе, девушки не беззащитны. Если мы все свои связи поднимем, кердык твоей карьере.
— Да какая там карьера, Сереж? Областная прокуратура? Юстиция администрации не подчиняется, тут тестюшка-пенсионер не особо поможет. Уходи Жорик, тебе не рады.
Интуиции я доверяла безоговорочно и она подсказывала, что Евстрацкий больше нас не побеспокоит. Не потому, что убоялся угроз Фрола, а из-за Ирины. Ее презрения он боялся больше.
А у костра что-то происходило. Выгоревший адреналин оставил чувство усталости, а еще я проголодалась. Правильно поняв мой тоскливый взгляд на остывшее мясо, Фрол пошел добывать горячую порцию. Ирка проводила его взглядом и горячечно обняла, крепко сцепив руки за моей спиной.
— Так ты об этом весь день молчала, да? — кивнула ей в плечо, чуть всхлипнув. — Дуреха! Если б я знала, я бы не так разговор повела.
— Уже неважно, Ир. Он больше не сунется.
Удивительно, но кажется, моя сверхпрагматичная подруга поверила. И мы пошли к народу. Кто-то сунул мне в руки бокал. Неосторожно хлебнув я узнала, как меняется местами земля с небом и обратно. Зато ушла противная дрожь. Коньяк и шашлык, это очень вкусно. Особенно под живое пение. Парни пели слаженно и душевно, не глуша гитарные переборы. Иногда вступала Раиса, ее широкое контральто улетало к звездам.