Дрожь проняла тело. Меньше всего Катрина хотела оказаться в усыпальнице в угодьях Хозяина Зимы.
Но она должна была отыскать Бенжена. Небеса! Как же ему должно быть страшно!
Девушка подошла к двум ближайшим саркофагам, оглянула их с сожалением. Кого мог похоронить здесь жестокий фейри?
Катрина не сдержалась и смахнула снег с предпоследнего, ожидая увидеть под ним табличку с эпитафией… Но она увидела лицо. Заледенелое, мертвое, совсем юное.
Леди Догейн закричала и отпрыгнула прочь. Грелка вывалилась из-под одеял и, ударившись о пол, раскрылась. Уж почти остывшая вода разлилась по каменной кладке.
Девушка этого даже не заметила. Она исступленно уставилась на мертвую.
Ее ровесница. Молодая, красивая. С черными, как ночное небо волосами… Она лежала под то ли хрустальной, то ли ледяной крышкой и казалась такой спокойной и умиротворенной… До боли, до ужаса спокойной и умиротворенной!
Слезы покатились из глаз. Катрине стало невыносимо страшно за себя. И невыносимо жалко эту девушку. Ведь она… Она может быть ее предшественницей. Одной из тех, кого Хозяин забрал в прошлый раз.
Так значит… Вот что ее ждет?
Что-то потянуло ее смахнуть снег с самого последнего саркофага. Когда открылось лицо лежавшего под ним, Катрина не сдержалась и заплакала навзрыд.
Бенжен… Это был Бенжен.
Синий, холодный, тихий.
— Это не то, что ты думаешь, — вдруг раздался хриплый голос.
Голос, который теперь уже вызывал не только страх, но и отвращение.
— Не подходи! — Катрина судорожно закачала головой, попятилась прочь от вдруг возникшего в дверях Хозяина Зимы.
— Позволь мне объяснить! — вскрикнул он так, будто слова леди Догейн оскорбляли его.
— Нет! — она хотела резко развернуться, побежать… Хотя знала, что не скроется от него, теперь уж точно не могла сдаться без боя…
Ноги заскользили — вода из грелки успела заледенеть.
— Осторожно! — успел лишь крикнуть фейри, протягивая к ней руки.
Но он не успел. Катрина упала, ощутила сильный удар, но не боль. Яркую вспышку, а потом… Темноту.
Глава 23. Час расплаты — 1
— Они ждали нас в засаде, — Размунд наморщился и прервался, ведь лекарь начал снимать старую повязку с его плеча, и это разодрало рану от стрелы, — они знали… Знали, что мы пойдем этой дорогой, — продолжил он, когда боль стихла, — Что мы пойдем именно в тот день. Кто-то предупредил их. А может, они и вовсе выполняли чей-то приказ.
Вассал поднял взгляд. Лансер, хмурый и разъяренный, продолжил молчать. Слышал ли он хоть слово?
Размунду стало страшно. А это было редким для него чувством. Он не боялся меча врага, летящей в него стрелы, пасти зверя. Но боялся того, что видел сейчас в глазах принца. Жесткость, гнев, холодный. Самый опасный и разрушительный.