— Прошу тебя, Катрина, — фейри положил шубу на ее кровать, — не нужно выходить в коридор в тех ужасных одеялах. Они ненадежны. Ты околеешь! Эту шубу я сделал специально для тебя, она защитит от любого холода.
— Специально для меня? — она не хотела дать ему повод подумать, что подарок ей нравится, — а те невесты, что были до меня? Они носили эту шубу?
— Нет, — Хозяин стрельнул в нее гневным взором, но тут же отвернулся, замолчал на секунду, чтобы успокоиться и не дать раздражению перерасти в ярость. Потом сказал, тихо и с грустью, — они носили другие шубы, — сделав еще одну паузу, он прибавил, — одевайся. Мы будем ужинать, — он развернулся, двинулся к дверям. У ширмы фейри задержался, оглянул невесту как-то… Разочарованно? И приказал, — будь готова через пять минут. Я приду за тобой и провожу в главный зал.
Когда он вышел, Катрина приподнялась и замерла, затаила дыхание, вслушиваясь. Ничего не указывало на присутствие похитителя…
Убедившись в этом, леди Догейн резко вскочила с кровати. Голова ужасно закружилась, и девушка чуть вновь не упала. Но удалось удержаться на ногах. Она подбежала к окну. За шторами скрывался манящий вечерний свет. Там, по ту сторону стены, находилась свобода!
Она раскрыла шторы одним резким движением.
Мерцание витражного стекла обволокло ее. Оно было таким ярким, что в глазах зарябило. Когда зрение вернулось, Катрина смогла разглядеть изображение, выложенное цветными стеклышками: это был стройный и красивый юноша с каштановыми длинными волосами, пленительной улыбкой и мандолиной в руках, на которой он играл, по-видимому, веселую мелодию. Его окружали цветы, деревья с молодой весенней листвой, а молодое золотое солнце обволакивало его своими лучами.
От витража веяло такой весенней свежестью, такой теплотой, что леди Догейн стало еще холоднее, еще страшнее и еще более одиноко.
Она вспомнила Лансера, и в сердце кольнуло. Как он? И что он думает? Знает ли он, что случилось? Знает ли, кто виноват? Ищет ли ее? А вдруг… А вдруг он решил, будто невеста сбежала?! Или того хуже — успел отчаяться и похоронил ее…
И как ужасно, должно быть, переживает Артур! Только бы он не натворил глупостей сгоряча. И отец… Небеса! Когда отец узнает — точно схватится за сердце!
Катрина вдруг поняла — у нее слишком много причин бороться за свою жизнь.
Она быстро оглянула комнату в поисках чего-то тяжелого, чего-то, что смогло бы разбить витраж, открывая ей путь на волю. Как назло, а, быть может, и специально, ничего подходящего спальной не оказалось.
Девушка прислонилась к стеклу, надавила на него, проверяя на прочность. Твердое, как камень. Наверное, очень толстое. Даже если бы в руках оказался тяжелый булыжник — вряд ли леди Догейн разбила бы им это препятствие.