Непрошеный взгляд в упор неприятно встревожил Томаса, и он уже хотел было укрыться в банке, но оттуда как раз вышли его родители. Они собирались пойти куда-нибудь пообедать, но замешкались у банковского подъезда, потому что внимание Томасова отца привлекла все еще стоявшая тут же тележка старьевщика.
– Боже милостивый, – проговорил он и попытался вытащить из горы хлама какую-то вещичку, но тут же отдернул руку, потому что к нему, оскалив зубы, ринулась обезьяна.
– Пшла вон, грязная тварь! – рявкнул он на нее.
Обезьяна заверещала, взобралась старьевщику на плечо и оттуда злобно уставилась на отца Томаса. Старьевщик при этом даже не шелохнулся.
– Эй, вы! – воскликнул отец Томаса. – Эй, вы, – я к вам обращаюсь! – Старьевщик по-прежнему не реагировал. – Что за наглец, – пробормотал отец. – Эй, вы там! – во весь голос прокричал он и ударил по тележке ладонью.
Старьевщик чуть вздрогнул и медленно повернулся. На его отталкивающе мрачной физиономии Томас различил выражение усталости и муки – похожее бывало у бабушки во время приступов мигрени.
– Чем могу служить, господин хороший? – спросил старьевщик комично громким голосом, как если бы тот, к кому был обращен вопрос, находился на другом берегу реки, а вовсе не в двух шагах от него.
– Бедняга, должно быть, несколько глуховат, – сказала матушка Томаса, прикрыв рот ладошкой, чтобы спрятать улыбку.
– Что это еще такое! – прокричал отец. – Ваша обезьяна…
– Не извольте беспокоиться, сэр, – тоже прокричал старьевщик в ответ. – Пабло не кусается.
– Ну тогда ладно, – крикнул отец Томаса, которого начинала смущать громкость, с какой велась беседа.
Он осторожно протянул руку, взял с тележки вырезанную из дерева фигурку и внимательно, со всех сторон ее осмотрел.
Томас подошел поближе. Искусно сработанная фигурка изображала присевшего на корточки рогатого демона со сложенными за спиной перепончатыми, как у летучих мышей, крыльями; одну руку он поднес ко рту, как будто хотел что-то кому-то сказать на ушко, вытянутое лицо застыло в широкой зловещей улыбке.
– Что это, отец? – спросил Томас, глядя на фигурку со смешанным чувством восторга и отвращения.
– Полагаю, Томас, это подлокотник средневековой церковной скамьи, – восхищенно сказал отец, вертя фигурку в руках. – Такие до сих пор встречаются в старинных церквях. Помнишь, в прошлом году мы видели похожие в Суффолке?
Томас помнил церковные скамьи – их украшали ловко вырезанные фигурки животных и людей в средневековых одеждах. Никого похожего на этого демона среди них не было.
– Не продается, – крикнул старьевщик.