У него на лице промелькнуло – и тут же исчезло – что-то похожее на сожаление. Он наклонился ближе к Томасу, но даже так Томас лишь с напряженным усилием разбирал, что он говорит, – мешал назойливый шум, исходящий от деревянного демона. Постепенно голоса, из которых складывался этот шум, начали синхронизироваться, как будто все они говорили одно и то же, но пока что вразнобой. Сквозь общую какофонию стали прорываться отдельные складные слова и фразы.
– Не надо его слушать…
– Слабак, слабак, слабак…
– Убей его…
Из-за этого Томасу с трудом удавалось сосредоточиться на словах старьевщика.
– Если любишь своих родных, немедленно уходи от них, – говорил он. – Ты услышишь про них такое, чего тебе не захочется знать. Ты и ведать не будешь, правду тебе говорят или ложь. Но это уже не будет иметь значения: услышанное отравит все вокруг. Если любишь родных, уходи – и подальше. Если не уйдешь, он заставит тебя мучить их. – Старьевщик отступил на шаг и покачал головой, при этом у него что-то щелкнуло в шее. – А теперь прости меня, я должен идти, пока этот дьявол не передумал.
– Давай же! – воскликнул демон. Разные голоса теперь слились в одно гулкое целое. – Беги! Да-да, беги, презренное ничтожество! Беги, пока есть такая возможность!
Старьевщик повернулся и зашагал прочь, бросив свою тележку. Чуть спустя обезьяна соскочила на землю, в несколько прыжков догнала хозяина, взобралась к нему на плечо и, обернувшись, еще долго и пристально смотрела на Томаса.
Деревянный демон тем временем выкрикивал омерзительные вещи про его матушку и мистера Рейнольдса из университетской библиотеки. Они больно задели Томаса, хотя он сам давно уже подозревал что-то в этом роде, но сформулировать подозрения ему недоставало духа.
– Ты же знаешь, что это правда! – прокричал демон и залился дребезжащим смехом. – Но ты можешь хорошенько их проучить. Сделать так, чтобы они пожалели. Чтобы поняли, как отвратительны их поцелуи и их ложь. Проучи их, Томас. Они заслужили наказания. Заслужили того, чтобы вранье встало им поперек горла!
Томас зажал уши ладонями, но это не помогло. Тут на крыльцо своего дома вышла старая миссис Паттерсон. Она поморгала, привыкая к яркому солнцу, и уставилась поверх калитки на Томаса. В первый момент Томас решил, что ее внимание привлекли вопли демона, но скоро понял, что она их не слышала, как не слышали демона Томас с родителями, пока его омерзительные речи были обращены к старьевщику. Должно быть, на его-то, Томаса, громкий голос и вышла миссис Паттерсон. Стоя у своей калитки, она озабоченно старалась что-то сообщить Томасу, который не мог разобрать ни слова, оглушенный криками демона: тот вопил о ребенке миссис Паттерсон, рожденном вне брака и брошенном ею в работном доме, где без любви и заботы его неминуемо ждала скорая смерть.