Мальчик ни о чем его не просил, но Роберт и без этого понял, чего тот от него хочет, и с неожиданным для самого себя рвением бросился выполнять невысказанное желание. Прежде Роберт всегда был лидером, а не ведомым, но теперь все переменилось.
Он вспомнил про стоявшую возле теплицы длинную доску – она идеально подходила для задуманного. Мальчик одобрительно ему кивнул; его улыбка, как фонарь, озарила сумрак.
Вечером того же дня к родителям Роберта заглянул доктор Тревэйн, чтобы извиниться за то, что накануне так поспешно их покинул.
– Как больная? – спросила миссис Сэквилл.
– К сожалению, неважно. Миссис Хантер очень тяжело больна, – вздохнул доктор.
В следующий момент он заметил на лице Роберта довольную ухмылку и недоуменно нахмурился. Миссис Сэквилл проследила за его взглядом.
– Роберт, – сердито сказала она. – Я не понимаю, чему тут можно радоваться.
– Прости меня, – отозвался Роберт. – Я думал совсем о другом.
Миссис Сэквилл внимательно посмотрела на сына: ей показалось, что он не похож на себя. Затянувшееся было молчание прервал преподобный Сэквилл – напомнил доктору Тревэйну, что он собирался рассказать о прежних обитателях дома. На лице доктора Тревэйна появилось выражение человека, который, сболтнув лишнего, понимает, что теперь уж придется выкладывать все до конца.
– Не бойтесь, – начал он. – Это давнишняя история. Собственно говоря, даже не история, а скорее предание, молва, побасенка. Я не стал бы о ней упоминать, если бы не долгая память деревенских и если бы она не имела некоторого отношения к последним дням преподобного Бенчли. Но имейте в виду, что кого-то она может чересчур взбудоражить.
Доктор бросил выразительный взгляд на Роберта. Матушка согласно кивнула в ответ.
– Дорогой, тебе пора в постель, – велела она.
– Ну мам! – попытался поспорить Роберт.
– Ступай немедленно, мой мальчик, – сказал отец. – Делай, что говорит мама.
Роберт прищурился и сделал глубокий вдох.
– Хорошо, отец. – Он встал со стула. – Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, дорогой, – сказала матушка.
– Спокойной ночи, – сказал доктор Тревэйн.
– Спокойной ночи, сэр, – ответил Роберт и пошел к себе наверх.
Ему были безразличны их дурацкие тайны. Скучнейшая история дома ничуть его не интересовала. Услышав, как внизу матушка извиняется за его поведение, он довольно улыбнулся. Какое ему может быть дело до того, что они думают о нем? Какое ему дело до всего, о чем они думают?
Воскресным утром преподобный Сэквилл произнес первую проповедь на новом месте. Прихожанам она понравилась: миссис Сэквилл краем глаза видела, как в конце службы многие из них удовлетворенно кивали и одобрительно перешептывались. На залитом солнцем крыльце к преподобному подошел доктор Тревэйн, пожал руку и тепло поздравил с успехом у паствы.