— Ты выйдешь за Генри? — припомнив разговор с ней в ресторане Мистраль, спросила я, поймав себя на мысли, что меня это всерьез заботило.
Ева замедлила шаг. Обернулась.
Смотрела на меня как-то взволнованно…
— Да, выйду, — наконец изрекла она. Пыталась говорить беспечно. — Попробую еще раз построить свою счастливую жизнь. А если что-то пойдет не так, моя подруга всемогущая Хэнтон. Ты не оставишь меня в беде. Ведь, так?
Ева старалась говорить беспечно, но я чувствовала то, как ей было тяжело.
Она хотела своей сказки. Хотела счастливой жизни с Генри…
— Ты так сильно этого боишься? — вполголоса изрекла я.
— Я год провела в психиатрической больнице, — голос Евы перестал быть безмятежным. Стал трусливым, как у напуганного щенка. — А ты только три дня была там… Извини, Анна, но у тебя не получится меня понять.
— Да, не получится, — вынуждена была мрачно согласиться я, вспомнив те холодные стены, недружелюбные лица и заместителя главного врача. — Но плохие времена позади. Теперь у тебя есть дом. У тебя будет семья. Вокруг тебя люди, которые очень тебя любят. — Я взяла Еву за руку — на ее тоненьком пальце сверкнуло обручальное кольцо. — Ты уже носишь его кольцо. Ты всерьез этого хочешь!
— Хочу…
— Так не позволяй своему плохому вчера делать тебя несчастной сегодня. Ладно?
Не сразу, но Ева кивнула.
— Ладно.
После недолгой экскурсии по второму этажу, Ева коротко показала мне третий — чердак, по сути, с низким потолком и двумя комнатами. Там пока что ничего не было. Просто стены. Но сделать с теми комнатами что-то думал Генри… Когда Ева все это рассказывала, ее взгляд горел. Этот дом и предполагаемая жизнь в нем с Генри делали ее действительно счастливой.
— Как твои дела с Джоном? — Ева деликатно подразумевала историю с любовницей.
Я думала, что я смирилась с этой историей. Признаться честно, с некоторых пор я даже стала о ней забывать. Но сказанное Евой растревожило былые раны. Вспомнились обиды.
— Мы больше не говорили об этом, — честно сказала я, сев на стул в большой кухне. Ева протянула мне стакан с желтым соком. — Апельсин?
— Дыня.
Ева поясницей облокотилась о столешницу.
— Да о чем я только болтаю, — смутилась Ева. — Ты вернулась живой и невредимой. Сейчас для вас с Джоном только это главное.
— Не в этом дело, — качнула головой я.
— Нет? — взгляд сапфировых глаз стал резко заинтересованным.
— Между нами с Майклом…
— О боже, — прервала она меня, закрыв глаза. Ева не радовалась и не злилась. Веки снова поднялись. Спросила:
— Джон знает?
— Майкл и я были не осторожны…
— Ты шутишь?
— А я разве смеюсь?