Неужели, я проспала свою первую смену? Где все? Комната пуста, как будто здесь никого и не было. Может мне все они приснились? Или сон длится до сих пор? Нет, это не может быть сном, но куда они все запропастились?
Странно, но я поймала себя на мысли, что начинаю беспокоиться о них, хотя сначала они мне не понравились.
Зато теперь я полна сил и энергии, правда очень уж хочется набить чем-нибудь свой желудок. Я надеюсь у них есть еда?
После, Ольга, уставившись в потолок, разглядывала надписи. Буквы были русскими, но все равно какими-то странными. Это были не граффити, а просто зарисовки маркером или фломастером, вовсе не имеющие какого-то определенного смысла.
– Ничего не могу разобрать, – сказала она на выдохе и, приподнявшись на локтях, еще раз заметила, что вся комната пуста. Дверь была немного распахнута и оттуда начал задувать холодный воздух, из-за него дверь то открывалась, то закрывалась, но на замок не захлопывалась.
– Как же тихо… Интересно, где они? Обокрали меня и сбежали? – прошептала она так, что было слышно только ей. Хоть и сказала она это в шутку, но ее рука невольно потянулась к собственной шее. На ней, помимо цепочки с крестиком, висел самодельный шнур из нескольких соединенных и переплетенных черных ниток, на котором блестела серебристая флешка, маленького размера.
У Оли ничего не было, ни ножа, ни какого-либо другого оружия, поэтому пришлось сначала оглядеться, перед тем как выйти под открытое небо. Из заклеенного окна, пыталось ворваться жгучее солнце, благодаря тем пробившимся в щели лучам, можно было яснее различить, что находилось в комнате. Матрасы, простыни на полу и ничего больше. В углу лежала пара разбитых кирпичей. Раз уж здесь не было того, чем можно было бы защититься в случае нападения, то для самообороны камни не плохо бы сгодились.
Взяв один из разбитых кусков, Оля подкралась к двери и тихонько ее приоткрыла. Можно было теперь спокойно выдохнуть. Перед ней нарисовалась фигура Ильи, которая, размахивая руками, что-то очень увлеченно говорила, а все остальные стояли возле него, кроме Богдана. Он же сидел и забинтовывал себе кисть левой руки, немного кряхтя и корявя лицо от боли.
Оля подошла к большому скоплению людей и начала слушать то, что громогласно рассказывал Илья. Первое впечатление от этого человека было совсем иным. Хмурый, вечно всем недовольный, постоянно ворчливый старик… Но сейчас Илья был настолько увлечен своим рассказом, что изменился не только внутренне, но и как-то внешне. Оля подошла по ближе, до сих пор не понимая, как она не услышала за той дверью этот громкий и воодушевленный рассказ Семеныча, и стала слушать.