Об этом трагическом моменте в своей жизни Конон Осипов вещает со спокойствием летописца:
«И дьяки Василий Нестеров, Яков Былинский послали с ним подьячего Петра Чичерина для осмотра того выхода и оной подьячий тот выход осмотрел и донес им, дьякам, что такой выход есть, токмо завален землею.
И дали ему капитана для очистки земли и 10 солдат [...1 и две лестницы обчистили и стала земля валиться сверху, и оный капитан видит, что
пошел ход прямойи послал отписку, чтоб дали дьяки таких людей, чтоб подвесть под тое землю доски, чтобы тою землею людей не засыпало.
И дьяки людей не дали и далее идти не велели, и по сю пору не исследовано»(23)
Свидетельство исключительной важности: оно удостоверяет наличие и открытие макарьевского тайника с двух сторон: со стороны Тайницкой башни в 1734 г., со стороны башни Круглой Арсенальной в 1934 г.
Положительно нужно удивляться, почему И. Е. Забелин и Н. С. Щербатов не обратили никакого внимания на эго замечательное место в доношении Конона Осипова: оно неопровержимо верно указывало, откуда надо было начать раскопки в Кремле в 1894 г., чтобы вскоре же и наверняка, в первую голову овладеть царским архивом Грозного, как более доступным. [...1
Непростительная ошибка Забелина не только в том, что он сразу же не направил изыскательские работы Щербатова на Тайницкую башню, а и в том, что он осиповские поисковые в Кремле работы 1734 г. приурочивает к 1724 г., чем производит в головах читателей сумбур и неразбериху.
«Мы видели,— справедливо замечает академик А. И, Соболевский,— что пономарь не нашел искомого сокровища. Из этого не следует, чтобы его во время поисков уже не существовало. Свидетельство дьяка Макарьева достаточно ясно и определенно и не дает повода к сомнениям. Энергия пономаря показывает, что он вполне верил дьяку.
*Архив Министерства юстиции. Дело Правительственного Сената по Монетной канцелярии. Кн. № 4/1718.— П р и м е ч. а в т.
140
Царь Петр не сделал никаких замечаний и не выразил ни малейшего скептицизма по поводу «доношений» пономаря. Это удостоверяет, что в его царствование никаких сундуков не вынималось из подземных палат и не переносилось в другое место. После Петра некому было опустошить эти палаты. Итак, они со своими сундуками должны еще существовать в том или другом виде, засыпанные землей или совсем невредимые, и от нашей энергии и искусства
зависит отыскать их.Конечно, возможно, что найдется лишь груда гнилья, но столь же возможно, что роскошные греческие пергаменты и дефтери Батыя окажутся сохранившимися не хуже того, что, повалявшись несколько столетий в сырых монастырских кладовых, дошло, наконец, до нас. Во всяком случае, дело не должно быть оставлено без внимания. Раскопки, произведенные под руководством такого знатока старой Москвы, как И. Е. Забелин, не получат огромных размеров и не потребуют особенно больших издержек,но