Мой король побледнел, но крепко сжав в тонкую полосу губы, был непреклонен. Вновь что-то сказал на арабском своему брату, и тот практически пулей вылетел из нашей спальни.
— Ты чего такой насупленный, — мягко прошептала, скорее констатируя его выражение лица. — Это ведь чудо, что ваш папа пришел в себя, Амир! — практически воскликнула я.
Мужчина смотрел куда-то вдаль, будто увидел призрака, явившегося ему прямо сейчас. Легонько касаясь его щеки, покрытой мягкой щетиной, я направила его взгляд на себя, и Амир не сопротивлялся.
— Что случилось? — обеспокоенно спросила, нахмурившись. Я распереживалась, что за дни моего отсутствия могло произойти многое, и вряд ли в это посветят меня. Амир закрыл глаза, затем поцеловал меня в мою раненую ладонь, обмотанную как попало бинтом. Он уже пропитался кровью, но моему любимому это не мешало. Он как будто поцелуем исцелял глубокую рану.
— Многое случилось, Полина, — так тихо проговорил, что мне показалось, будто я ослышалась. — Ладно, — обретя сталь в голосе, Амир разорвал нашу тактильную связь, поднявшись с края кровати. — Отдыхай. Через пару минут к тебе придет Шанталь, не сопротивляйся ее помощи, хорошо? — устало попросил, поправив толстый плед у моих ног. Я согласно закивала. Веки от усталости уже сами собой смыкались, и зазевав, я проводила взглядом удаляющуюся фигуру своего любимого.
Я дала себе обещание, что как только он освободится, то я расскажу о радостной новости, а пока мне необходимо переговорить с доктором. Уверена, Шанталь подскажет мне, как правильно поступить и преподнести эту новость, хотя в глубине своей души я боялась. Переживала, что мой малыш станет костью в горле совета Амира. И кто их знает, что они могли бы предъявить королю Марокко. С мутными, обеспокоенными мыслями, мне все-таки удалось заснуть… просто провалиться в бездну, но даже в таком состоянии, я ладонью накрыла низ своего живота, защищая на бессознательном уровне своего малыша...
Амир Хан
Она дома… С этой мыслью я вышел из нашей спальни. Не желал оставлять Полину одну, хотел притянуть к своей груди и долгие несколько суток выспаться, как следует. Едва держась на своих ногах, я побрел следом за Шамилем. Брат был взволнованным, а у меня будто тумблером щелкнули внутри души, и я ничего не чувствовал. Спасение любимой девушки обернулось жестокой ценой. Теперь последователи Атар Хана устроят бунт, в этом я был уверен, как никогда. Его убийство мной, означало войну, либо свержение с трона. Последнее я не имел никакого права терять, потому как династия Хан долгие столетия подтверждала свое право правления.