В тот злополучный день, я без всякой суеты подошла к нему, и вытащила нож с его руки. Он что-то кричал, говорил, но слова будто ударялись об меня и отскакивали на приличное расстояние. Я не понимала, что он мне говорит. Видела, что перекошенный рот открывался. Тонкие губы кривились. Видела, что разъяренный. Что пытается встать. Но от огромного количества выпитого алкоголя, не может этого сделать. Тело его подводило, и я вскоре поняла, что это было для меня подарком.
Помню, что присела на корточки к нему, а он не теряя времени, сжал меня за шею. Вяло, слабо. В этот раз сила была на моей стороне. Вот и судьба сыграло с ним злую шутку. Но попрощаться, я, не смогла… ни имела право… Он не малую роль сыграл в жизни той, маленькой, беззащитной и ни в чем не повинной девочке.
— Лёнь?… Спасибо… правда… Спасибо тебе, за все уроки. Я, буду стараться им следовать. Ни одна сука вроде тебя, не посмеет меня больше пальцем тронуть. Я буду отбиваться и сражаться до последнего. Каждое твое правило я запомнила на всю жизнь. Прощай… — тихо проговорила прямо смотря ему в глаза. Казалось даже, что в карих глазах мелькнуло понимание и проблеск адекватности, но это было так быстро, что я ничего не поняла.
Смотря ему в глаза, рывком всадила все лезвие в печень. Но и этого, мне показалось мало. Я вытащила, и проделала тоже самое. Эти звуки, я не забуду никогда… Как нож врезается в его плоть. Как пропитые глаза, расширились и смотрели… с удивлением… Как вытекала с него темная кровь…
Когда он заваливался на пол и неотрывно смотрел на меня, еле различимо разобрала его слова:
— Молооодец… Не позво…ляяй… — глаза закатились, и в квартире наступила гробовая тишина.
Замерев, я стояла посреди лежачих тел матери и Лёни. Смотрела в стену, и как вы думаете? Я была в шоке? Нет! Я обдумывала следующий свой ход.
Присев на корточки, снова переложила нож в его руки и сомкнула на рукояти его пальцы. Последний раз оглянулась на мать, прощаясь с ней и стараясь простить за все. За все дерьмо, что я хлебнула по её вине. Всё-таки, она, меня родила. Поздно говорить о том, что лучше бы она этого не делала. Но уже ничего не изменить. Её не вернуть в прошлую беззаботную жизнь. А меня, не затолкать обратно, чтобы предоставить ей шанс сделать аборт. Прикрыла ей веки и пошагала к соседям. Тоже алкашам, собутыльникам нашей бывшей семьи.
Я сказала, что я проснулась и обнаружила их в таком состояние. Громко рыдая захлебываясь в слюнях. Тогда и начались мои игры. Взрослые. Через час понаехала скорая и менты. Расспросив меня и соседей, всё выяснив, отправили в изолятор для малолеток. Проведя пару дней до выяснения обстоятельств меня перенаправили в «спец. приемник». Так я и оказалась, в четырнадцать лет в детском доме.