Тихо приоткрылась дверь, и в палату проскользнула Габи. Я приложила палец к губам. Кивнув, она подошла ко мне, чтобы поцеловать в щеку.
— Ты в порядке? — шепотом спросила Габи. — Думаю, тебя выпишут через несколько часов. Врачи хотели дождаться твоего пробуждения, чтобы исключить сотрясение мозга. У тебя вывихнута лодыжка, зато переломов нет.
— Как Стеф? — я помнила, что она была вся в крови, но не знала, чьей — ее или Марка.
— Все хорошо. У нее глубокий порез на руке, но врачи наложили швы и отправили ее домой. Сейчас Стеф с Линн. Я только что созвонилась с ними, и у них все в порядке. Джон уже едет к ней. Он не хочет, чтобы она возвращалась домой одна.
Я не понимала, как сильно волновалась, пока не почувствовала колоссальное облегчение от того, что Стеф уцелела. Я не хотела спрашивать о Марке, но Габи практически читала мои мысли.
— Он мертв, — мрачно сообщила она. Никто из нас не сожалел о его гибели, но сама ситуация была кошмарной. — Я подслушивала у палаты, когда полицейские опрашивали Стеф. Она сказала, что во время борьбы они с Марком упали, и лезвие проткнуло его сердце.
Покачав головой, я подумала, как же нам повезло, что на нож упала не Стеф. Все сложилось удачно. Марк с самой школы преследовал ее, словно чума. Я представить себе не могла, через что прошла Стеф, но теперь все закончилось. Наконец-то мы могли оставить прошлое позади.
— Где Нил?
— Пошел принести мне что-нибудь из торгового автомата. Перед уходом я решила посмотреть, как ты тут, и выпишут ли тебя, — наклонившись, Габи снова поцеловала меня в щеку как раз, когда в палату вошел ее муж.
Барретт пошевелился и открыл глаза. Они все еще слипались ото сна, и пока он просыпался, я гладила его по щекам и подбородку. Только я распрощалась с Габи и Нилом, как Барретт выпрямился и улыбнулся мне.
— Божья коровка, ты перепугала меня до чертиков, — хрипло сказал он.
— Извини, — прошептала я, и Барретт придвинулся ближе, соприкоснувшись со мной лбами.
— Не извиняйся. Просто скажи, что все будет хорошо.
— Все будет хорошо, — пообещала я, и мы нежно поцеловались. — У нас будет ребенок.
— Я знаю, — отозвался Барретт, большой ладонью потирая мой живот. — Я слышал, как твоя сестра ввела тебя в курс дела.
— Ты слышал?
— Конечно, — без малейшего раскаяния подтвердил он.
— Я готова вернуться домой. Хочу лежать в своей собственной постели.
— Я тоже, — поцеловав мою руку, Барретт посмотрел на меня. — Но кое о чем Габи тебе не рассказала.
— О чем? — забеспокоилась я.
— Сюда едут родители.
— Чьи? — застонала я, зная, что если явится моя мама, она будет вне себя от испуга.