Карета остановилась.
Я отчетливо ощутила, как остановился экипаж. Кони заржали.
Слышала голоса, но не могла разобрать ни слова. Воздуха не хватало, задыхалась от ужаса, что плотно забрался в душу, оплетая своими черными щупальцами. Навряд ли мы уже выехали за пределы дворцового комплекса. Хотелось верить в лучшее, но дверца кареты скрипнула, а я услышала голос Оливии:
— Проверьте, Ваше Величество. Я клянусь Тьмой, что в моих словах ни грамма лжи.
Все случилось в одно мгновение. Сиденье рывком поднялось, я увидела искаженное яростью лицо императора, а чужая магия спеленала меня, буквально вырывая из ящика. Боль — ее было слишком много. Она затапливала сознание, разрывала внутренности, колола иглами кожу. Я кричала, кричала отчаянно и дико. Билась в настоящей агонии. Казалось, умирала, принимая жестокую кару за свой побег. За неповиновение, за предательство.
Оливия. Я успела увидеть торжество в ее глазах, прежде чем Тьма окончательно забрала меня к себе. Предала. Не отпустила с миром, решив уничтожить. Предала. Не поверила ни единому моему слову. Предала. Никому нельзя доверять. Здесь я одна против всех.
— Ваше Величество, но так нельзя… — слышала я чей-то старческий голос сквозь гул.
Голова невыносимо болела. Тело ломило, ломало, а я не могла пошевелить даже пальцем. С трудом приоткрыла глаза, чтобы увидеть лицо императора. Он держал меня на руках. Губы искривлены в жесткой линии, взгляд горит чистейшей Тьмой, за которой и не разобрать эмоций.
— Мне плевать, — отчеканил он, крепче сжимая меня, но я не ощущала боли.
Едва ли понимала, где нахожусь. Высокий потолок был украшен рисунками с изображениями всех видов магии, которая когда-либо существовала. Роскошная люстра искрилась в свете нескольких сотен свечей, но в помещении словно сгустилась вся Тьма этого мира. Чувствовала холод — он расстилался по коже, обнимал, пропитывал насквозь, будто желал добраться до души. Умерла или еще жива?
— Но я не могу! — воскликнул старик, облаченный в темную хламиду. Я сразу поняла, что это храмовник. — Всевышний принимает только обоюдные клятвы!
— Аделина, ты хочешь жить? — вопросил Дамиан, заметив, что я открыла глаза.
— Да, — выдохнула я, но даже сама себя не слышала.
— Ты слышал? — кивнул он старику, что трясся, словно осиновый лист. — Она ответила согласием. Проводи обряд… Или сам встретишься со Всевышним.
Служитель храма все говорил и говорил — почти монотонно. Даже не пыталась разобрать его слов. Несколько раз проваливалась обратно во Тьму, но Дамиан неизменно возвращал меня обратно. Буквально заставлял смотреть в глаза, гипнотизировал черным как ночь взглядом, удерживал на краю сознания.